начале Бога и сущего у Бога (Ин. 1:1)» (пер. А. И. Сидорова, цит. по изд.: Максим Исповедник 1993. Кн. I, с. 242).

1383

Dion. Ar., d. n. 13.1 (226-27, ll. 7-1; 977B) (CCSG 10:132, ll. 21-26).

1384

Ср. Ин. 1:14.

1385

Употребление прп. Максимом в контексте учения о Преображении слова «символ» вызвало жаркие споры в полемике вокруг паламизма. Для антипаламитов Фаворский свет – тварный; Христос создал его, давая понять ученикам о Его Божественном величии. Он возник во время Преображения, а потом исчез. В отличие от этого свт. Григорий Палама учил о Фаворском свете как о «естественном символе» Божественной сущности, соприродной ей, как об энергии, которая предвечна, будучи Божией славой. Эта слава всегда присуща Христу, а на Фаворе, благодаря благодати Св. Духа, действующей в учениках, стала открыта и им (см. Gr. Palam., tr. 1.3.26-28; 38; hom. 24: PG 151, 313A-317A). См. другие примеры полемики вокруг этого места: Joan. VI Kantakouz., Refutat. Prochor. Kydon. 1.5 (CCSG 16:8); Theoph. Nic., de lumen, Thabor 3.8, 4.21 (ed. Zacharopoulos 2003, 224-25, 276-77). О. Иоанн Мейендорф обсуждает толкование Паламой слова «символ» применительно к Фаворскому свету в своем исследовании о Паламе (Мейендорф 1997, с. 266-268), говоря о полемике не только с Варлаамом Калабрийским (отраженной в Триадах), но и с теми, которые, как Акиндин, отвергали аргумент, представленный в Триадах – т. е. учение о «естественном символе» – применительно к Фаворскому свету, считая его противоречащим простоте Бога. В qu. dub. 191 (Declerck), надо сказать, говоря о сиянии Лика Христа, прп. Максим вовсе не использует понятия символа: «Лице Слова, которое просияло, как солнце – это сокрытость [вар.: сокровенность, κρυφιότης], отличающая Его сущность, которую невозможно рассмотреть мысленным изъяснением» (пер. Д. А. Черноглазова). Впрочем, отождествлять толкование Преображения прп. Максимом и свт. Григорием не следует, поскольку каждый из отцов решал свои задачи и контекст их толкований отличается (прп. Максим, в частности, не занимается в умозрении Преображения толкованием Фаворского света как такового и не обсуждает вопрос о соотношении единой сущности и множества энергий применительно к теме Фаворского света). Тем не менее, говоря о толковании прп. Максима, следует иметь в виду, что оно является частью экзегезы трудного места свт. Григория Богослова, где речь идет о прохождении всего тварного, «срастворении» с «чистейшим светом» и обожении: «Кому удалось с помощью разума и созерцания расторгнуть вещество и это плотское, если можно так сказать, облако или завесу, приблизиться к Богу и сораствориться... с чистейшим светом, тот блажен по причине восхождения отсюда и тамошнего обожения» (Gr. Naz., or. 21.1: PG 35, 1084C).

1386

Букв.: «несут на себе знак» или: «несут на себе символ».

1387

Блауерс (Blowers 1991, p. 102 и p. 155, n. 37), который не без оснований считает, что прп. Максим в своем описании Преображения был «вдохновлен толкованием Оригена на Мф. 17», указывает здесь на параллель из Оригена (сотт. in Mat. 12.38). Приведем это место целиком: «Он [Христос] не только преобразился перед такими учениками [которые оставили позади все видимое и плотское. – Г. Б.] и не только присоединил к Преображению то, что Лицо Его просияло как солнце, но еще и тем, которые одни были возведены Им на высокую гору, Его ризы явились белыми как свет. Но ведь ризы Иисуса – это выражения и буквы Евангелий, которыми Он облек Себя. Но я думаю, что даже слова апостолов, указывающие на истину о Нем, – это ризы Иисуса, которые становятся белыми для тех, кто восходит на высокую гору вместе с Иисусом. Но поскольку и среди белых [вещей] есть различия, Его ризы стали белы как ярчайшее и чистейшее из всего, то есть – как свет. Итак, когда ты видишь кого-либо, обладающего не только совершенным знанием богословия об Иисусе, но и делающим ясным каждое выражение Евангелий, не бойся сказать, что для него ризы Иисуса стали белы, как свет. Но когда Сын Божий в Его Преображении так знаем и созерцаем [бывает], то есть, когда Его лицо – солнце, а Его ризы белы как свет, тут же явятся видящему таким образом Иисуса: Моисей – Закон и Илия – в смысле синекдохи, не только один пророк, но все пророки, беседуя с Иисусом» (PG 13, 1069B-1072A). Как замечает Блауерс, в cap. theol. 2.14 прп. Максим также говорит, что ризы символизируют «буквы и речения Евангелий». Впервые прп. Максим использовал подобное толкование в qu. dub. 191 (Declerck): «Ризы Слова – это речения Писания и произведенное и от Бога получившее бытие миротворение. Белизну этих риз видят те, которые очищают букву Священного Писания от облекающей ее дебелости [плоти] и духовным созерцанием взирают на сияющую красоту умного; те, которые созерцают чувственные творения ясным [взором], лишив [их] чувственной обольстительности, и сообразно с величием [их] красоты заключают об их Творце» (пер. Д. А. Черноглазова). Ср. также cap. theol. 2.60, где различается соприкосновение ума со Словом нагим и Словом, являющимся по внешнему виду плотью под покровами иносказаний и притч Св. Писания.

1388

2 Кор. 3:14-16. Прп. Максим явно противопоставляет один род «символизма», в котором свет выступает «символом» Божественности или побелевшие ризы – символом смыслов Писания, и другой символизм, связанный с прикровенным, притчевым и иносказательно-символическим характером откровения как способа Божественного домостроительства в общении Бога с человеком.

1389

Иначе: «логос».

1390

От начала предложения до данного места текст цитируется с небольшими отличиями в Ромейской истории Никифора Григоры (3.492.2.11-20 [Schopen, Bekker]), использующего его, очевидно, в полемике со свт. Григорием Паламой. – Д. П.

1391

Все Св. Писание представляет собой свидетельство таинства домостроительства, Воплощения Сына Божия и возведения нас Им через Себя к Богу. Белизна риз толкуется прп. Максимом как символ прояснения этого единого смысла всех речений и мест Св. Писания, ставших прозрачными в (про)явлении Божественности Христа.

1392

В этом месте прп. Максим дает еще одно толкование побелевшего гиматия Христа: на этот раз он сравнивает с ризами Христа видимое творение (впервые прп. Максим писал об этом в qu. dub. 191 [Declerck]), которое только при чувственном взгляде на него пестро и