Опера – это еще одна отдельная тема.

Валентин Романович, дед Марка, любил оперу трепетной и беззаветной любовью, разбираясь в ней досконально, знал всех известных мировых звезд оперного искусства, знаменитых дирижеров и оркестры, мог различать в записи, какой оркестр, под управлением какого дирижера исполняет произведение.

Родные и близкие, поддерживая его в этом увлечении, старались доставать билеты на лучшие спектакли, готовились к таким событиям за много месяцев, бронируя билеты, иногда бывало, что и за восемь месяцев и за год вперед, стимулируя Валентина Романовича таким образом жить и бодриться, чтобы пойти на столь важное мероприятие.

Однажды Марк пригласил Клавдию пойти вместе с ним, бабушкой и дедом на одну из таких выдающихся опер, с ведущим мировым тенором в главной роли, которую они ждали полгода.

– Почему ты меня-то приглашаешь? – недоумевала тогда Клавдия. – Почему ты не идешь со своей девушкой?

– С кем? – сильно удивился вопросу Марк Глебович.

– С девушкой твоей, с Оксаной, – напомнила ему Клава и уточнила: – С которой у тебя сейчас отношения. Насколько мне известно, она искусствовед и человек вполне интеллигентный и эрудированный, и ей, наверняка, будет интересно это мероприятие.

– Какие отношения, Клав, ты о чем? – недоумевал он. – Девушка девушкой, а в оперу с нами идешь ты. – И недоуменно переспросил: – А кто еще?

Собственно, на этом вопрос был закрыт – спорить с Марком можно с таким же успехом, как доказывать что-то глухонемому и слепому заодно человеку, результат будет тот же: горло сорвешь, нанервничаешься до сердечного приступа и исступления всех своих нервов, а все останется неизменным: человек будет спокойно делать то, что и делал до того, как ты пристал тут к нему, а ты скорее всего отправишься пить валериановые капли. Так что девушки Марка – это одно явление в его жизни, а в оперу, так же как на концерты, в театры на премьеры и даже на некоторые официальные приемы с ним ходит Клавдия.

После оперы Клава осталась ночевать у Светловых на привычном, уже почти родном диване, и к теме ее взаимоотношений с другими мужчинами, поцелуев за баней и получения Марком правильных гормонов с другими женщинами они не возвращались. И про устроенный им скандал даже не вспоминали.

Мир был восстановлен, и оба облегченно вздохнули.

Рассветало, а Марк так и не спал ни минуты, весь погрузившись в размышления о Клавдии и воспоминания о ней, то бродя под эти мысли по квартире, то, как сейчас, стоя у окна.

Когда он увидел, что Клава упоенно целуется с каким-то парнем, его затопило волной бессильной, ослепляющей ярости – что это за безобразие, зачем она тут целуется с кем-то и как такое вообще возможно?

Он вспылил, не отдавая себе отчета, что почти кричит, отчитал ее, наговорил лишнего, устроил глупый, никчемный скандал и, в сердцах хлопнув дверью, уехал обратно в Москву.

И всю ночь метался по квартире, как тигр, запертый в клетке, передумывая нелегкие мысли, а к утру понял и, как человек, никогда себе не вравший и старавшийся быть во всем правдивым, даже иногда в ущерб себе самому, вынужден был признать тот факт, что Клавдия права – если он не хочет и не желает из трусости или по каким-то иным причинам дать ей полноценную жизнь и нормальные отношения, то почему она должна отказаться от них совсем?

Она сильная личность, большая умница, замечательный человек и очень интересная, симпатичная, даже красивая, девочка, и обязательно найдется другой мужчина, с которым у нее будут отношения, в этом не приходится сомневаться. А он это совершенно не принял в расчет, составляя уравнение их с Клавдией жизни. Почему он упустил из внимания тот факт, что у нее может быть и своя личная жизнь.

Собственно вариантов решения этой неожиданно возникшей проблемы всего два – либо Марк вступает с Клавдией в интимную связь, и они живут вместе и, может, даже налаживают полноценную семью, либо он должен ее отпустить и позволить ей иметь интимные отношения с другим человеком и устраивать семью с кем-то другим.

Оба варианта были плохи, но иного выбора у Марка не имелось.

И скрепя сердце он вынужден был принять решение Клавдии, которое она красноречиво продемонстрировала и отстаивала, и признать за ней право на свободу выбора и устройство своей личной жизни.

Отпустил, чтобы не потерять совсем.

С тех пор прошло уж восемь лет, за которые многое изменилось.

И даже произошло одно необъяснимое чудо – после того приступа головной боли, который непостижимым образом вылечила Клавдия, эта напасть ни разу не возвращалась.

Но он никогда не говорил об этом Клавдии. Никогда. Даже не намекал на полное исцеление. Но и на возможность повторения той убийственной боли («ой-ой, кажется приступ начинается!») тоже не намекал, не врал ей никогда и не манипулировал.

Хотя… что называть манипулированием.

Но не говорил. Это факт. И вроде бы как-то сама собой продолжала висеть над ними призрачная вероятность повторения его болезни, оправдывающая столь плотное и постоянное присутствие девушки в его жизни.

Марк это четко понимал и все же не касался этой темы. М-м-да, вот тебе и бескомпромиссная честность, и особая жизненная позиция: «бронепоезд» как-то стушевался.

Вот и Марку не хватило его хваленой принципиальной правдивости, чтобы сообщить Клавдии о своем полном исцелении.

Вскоре после того скандала, спровоцированного поцелуями за баней, у Клавдии появился первый кавалер с серьезными намерениями на ее счет, и она сообщила Марку о возможной перемене в ее жизни, а он предупредил.

– Только не надо меня с ним знакомить, не хочу знать, что у тебя там за бурная сексуальная жизнь. – И как водится, честно объяснил прямым текстом: – Я тебя ревную, и мне неприятно думать, что какой-то мужик там с тобой делает, и смотреть на него и знакомиться с ним я не желаю.

– Ты в любой момент можешь все изменить, – напомнила ему Клавдия.

– Нет, – в очередной раз отказался он от всего, что она предлагала. – Мы это уже все обсудили и оставим так, как есть.

Но пустить на самотек ее романы он никак не мог – а если какой урод попадется, или обидит ее кто. Нет, так не пойдет! И Светлов находил возможности и людей, которые добывали для него сведения о кавалерах Клавдии и все ли у нее в порядке. Подстраховывал издалека.

Но первый роман Клавдии долго не продлился, и Марк как-то внутренне успокоился. На какое-то время ему показалось, что все вернулось в привычное русло. Но потом у Клавы случился некий Александр, придраться к которому оказалось очень трудно, почти невозможно, ну еще бы – успешный бизнесмен, деловой человек, ровесник Марка, ухаживал за девушкой шикарно, с выдумкой, и похоже, что всерьез влюбился.

Вот здесь Марк забеспокоился не на шутку и попереживать ему пришлось еще как, даже на работе отразилось – отвлекался иногда, задумавшись о Клаве и ее кавалере! Только все его переживания быстро закончились, не успев набрать крутых оборотов – Александр поставил условие, что Клава должна прервать все отношения с Марком.