пускать из тугого лука стрелы, которые пробивали любую кольчугу.

За спиной его полукровка Наранбатар, богатырь с раскосыми глазами гирканца, держал на копье голову Сарбуланда.

Бахтияр попробовал пробиться к Каррасу, но его ранили в лицо, потом в руку. Истекая кровью, военачальник приказал своим людям вывезти его из сражения. Каррас бросил в погоню полусотню гирканцев, но они увязли в схватке с воинами Бахтияра, которых тот оставил прикрывать отход.

На покрытых пеной, хрипящих конях, они взобрались на холм.

Мало что можно было разобрать в том пыльном клубке воющих людей и ржущих лошадей, который перекатывался туда и сюда по долине реки.

Но, по всей видимости, Каррас брал верх над оставшимися без руководства воинами эмира. Бахтияр немного пришел в себя.

Огляделся, увидел чуть больше ста человек.

Многие ранены, некоторые тяжело.

Он приказал тем из них, кто был невредим, и чья лошадь еще не спотыкалась от усталости, отправиться обратно, в битву. Искать там маликов племен, и передать им приказ Бахтияра. Отступать, выходить из сражения. Собираться на холме.

Это было поражение, разгром.

Но Бахтияр еще надеялся вывести хотя бы часть армии из Степи.

Сердце его защемило от вдруг нахлынувшей тоски.

Он так давно не видел жену, не видел маленькую дочь, которая любила играть его бородой.

Он потерял сегодня двух братьев и возможно сам не доживет до следующего утра.

Военачальник воззвал к своему божеству, но Ормузд не ответил.

Однако, молитва чуть успокоила его чувства.

— Будь проклят этот дэв. — прохрипел он, отыскав глазами исполинскую фигуру Дагдамма. — Будь проклят и ты, убийца моего брата. — добавил он, с ненавистью глядя на казавшегося сейчас крошечным Карраса, который уже не сражался, а лишь наблюдал за битвой.

Грубое лицо Бахтияра, изуродованное свежей раной, разорвавшей правую щеку, залитое кровью, было в тот миг страшным.

— Будьте вы все прокляты! Весь ваш род! Именем бога проклинаю вас! — добавил он, взывая к благостному Ормузду, а к страшному Ахриману.

XV. Ночь в лагере киммирай

К вечеру битва стихла сама собой. Никто не давал приказа прекратить сражение, но воины устали от убийств и смертей, кони их были изнурены.

Аваханы вновь отошли за реку и принялись укрепляться на холме. Никто их не преследовал.

Сражение с аваханами было внезапным, ни одна из сторон не ожидала встретить в степи такого сильного противника. В битве обе стороны явили редкое мужество и выдержку. И потому потери были велики.

Сейчас на поле боя, оставшемся за киммирай, победители подбирали своих убитых и раненых. Врагов беззастенчиво грабили, тем более что взять было что. В тот день пало много знатных и богатых аваханов. Раненых добивали, быстро и безжалостно, но изощренным мучениям не подвергали. Просто запрокидывали голову и перерезали горло. Короткий всхлип, хрип и жизнь вытекала с кровью. Кажется, некоторые раненые огнепоклонники были едва ли не благодарны за такую кончину, потому что многие были ранены смертельно и ужасно страдали от боли. Кто-то пробовал цепляться за жизнь и за жилистые руки своих палачей, но тщетно. Ни киммирай, ни гирканцы не знали пощады. И знали, что если бы это они лежали с переломанными ногами и перебитыми хребтами на взрытой копытами земле, то ножи аваханов точно так же прервали бы их жизнь.

Кто-то скальпировал врага, но не все. Почетным считался лишь скальп, снятый с врага, убитого твоей рукой. Иначе трофей, свидетельствующий о победе, превращался просто в кусок кожи.

Ловили коней, ослов, быков и верблюдов. Откатывали телеги.

Добычу сносили к шатру киммерийского кагана, где ее сваливали в большую кучу, которую охраняли три дюжины названных воинов Карраса.

Справедливый раздел ее будет происходить потом.

Таков был закон Орды.

Конечно, никто не мог уследить, не сунет ли воин в кошель золотое кольцо или другую безделицу. Но тому, кто пробовал утаить по-настоящему ценную вещь, было не миновать скорой расправы.

Добыча была богатой.

Аваханы были людьми выносливыми и стойкими, дети сурового края, дети гор и пустынь. Но все же они гордились своей цивилизованностью и потому даже на войну несли с собой много предметов роскоши и утварь, значения которой настоящие степняки иногда просто не понимали.

Великому кагану беспрестанно кланялись, приветствовали его, говорили о вечной преданности. Каррас благосклонно выслушивал эти речи, но мысли его были далеко.

Каган, конечно, чувствовал себя героем и победителем. Но настоящей радости не было. В душе продолжала клокотать так и не нашедшая выхода в битве злоба. Каррас ненавидел Сарбуланда, когда тот был жив и ненавидел его мертвым. Он приказал Гварну пересчитать воинов. Из семи сотен киммирай погибло чуть больше ста человек. Но ранен был едва ли не каждый третий. Многие раненые умрут, другие выживут, но останутся калеками. Есть и те, кто скорее всего поправится и вернет себе силы, но не сможет сражаться много дней.

Каган мерил шагами землю у своего шатра. Шатер этот уже поставили, чтобы владыка киммирай мог отдохнуть под его сенью. Но Каррас, хотя и уставший, отдыхать не желал.

Взгляд его несколько раз пал на груду трофеев, взятых в разграбленном лагере аваханов. Доспехи, оружие, конская упряжь. Богатство, почти сокровище. Но вид покрытых золотой чеканкой сабель или гибких наборных панцирей сейчас не так радовал взор, как в других условиях.

При ходьбе он привычно стегал себя по сапогу короткой плетью, с которой не расставался, кажется, даже во сне.

— Пусть придет Дагдамм. — сказал он стражнику и тот бросился на поиски царевича. Место его у шатра занял другой воин ближней стражи. Раненый в руку, но кажется, легко.

Скоро пришел сын. Церемонно поклонился. Каган раздраженно замахнулся плетью — прекрати кривляться, ты не безбровый шалыг. Дагдамм выпрямился.

— Ты хорошо дрался сегодня. — усмехнулся каган. — Но все же голову эмира добыл я.

В этом явственно проступал скрытый смысл — я еще полон сил, рука моя тверда.

— Да отец. Это была славная победа.

— Победа! — вдруг вскричал Каррас. Кажется, Дагдамма спасло от удара плетью только чудо. — Победа ты говоришь? Отрезать голову мужеложцу с крашеной бородой, это ты называешь победой?! Там! — Каррас указал плетью на холм. — Там еще несколько тысяч аваханов готовятся сражаться! Их все еще больше чем нас, и к ним могут подойти подкрепления! У них есть все, чтобы завтра взять над нами верх!

— Мы хорошо потрепали их сегодня. — посмел возразить Дагдамм.

— Верно. — Каррас как будто успокоился. — Они потеряли много убитыми и ранеными. Мы так же пленили больше трех сотен, хоть я и кричал «хан харрадх».

— Пленник дорого стоит.