но тем не менее болезненно остро ощущали в этот миг друг друга через прикосновения. Они были красноречивее любых слов. От них и так бешеный пульс зашкаливал, а сердце билось так сильно и гулко, что готово было проломить ребра, перед глазами все плыло, а воздуха не хватало. А еще мне было мало Нила.

«Целуйся, но только не вздумай влюбляться!» – это была моя последняя здравая мысль, когда губы потянулись навстречу губам.

А потом… на нас словно налетела буря, огненный смерч. У него был вкус терна, верескового меда и безумия. Того отчаянного сумасшествия, когда маски сброшены, когда живешь одним мигом, позволяя себе быть в нем настоящим. Потому что понимаешь, всем нутром ощущаешь – это всего лишь краткие мгновения свободы от оков обстоятельств. А потом… Вновь придется взять под контроль все: разум, чувства, слова, жесты, реакции… Стать теми, кем нас привыкли все видеть.

Из груди вырвался сдавленный вздох, когда язык Нила скользнул по моим губам, углубляя поцелуй. Долгий, глубокий, головокружительный. Дивный оторвался от меня на миг, но лишь затем, чтобы прикусить кожу в основании шеи и тут же прильнуть к ней. Жадно, неистово, так что я почувствовала, как кровь застучала в висках, а в животе спазмы свернулись огненными жгутами. И я, окончательно потеряв связь со временем и пространством, начала задыхаться от бури эмоций, накрывших меня. Я прижималась к Нилу, выгибалась, отвечала, царапала его плечи, стремясь быть как можно ближе.

Моя рука скользнула выше, пальцы зарылись в светлые волосы дивного. Они оказались на удивление жесткими. Захотелось прихватить их и оттянуть, но тут я задела ладонью мочку уха Нила, и он застонал от удовольствия. И я уже намеренно дотронулась до заостренной раковины. И тут же почувствовала, как мужские руки ещё сильнее прижали меня к твердому тренированному телу.

Это было удовольствие на грани боли… Боли от желания большего. Я дрожала от предвкушения. Чувствовала Нила всем своим телом. Его напряжение. Его жар. Непроизвольное движение дивного, когда его бедра вжались в мои.

И тут же сильные руки подхватили меня. Миг, когда я зависла над полом… А затем миp опрокинулся и я оказалась лежащей на кровати. А надо мной нависал дивный. А затем на меня обрушился ещё один поцелуй. Головокружительный. Сумасшедший. Дикий. Меня захлестнула волна наслаждения. Неразбавленного, терпкого, обжигающего. Оно пьянило, кружило голову...

А еще к нему примешивалось желание: чтобы этой ночью она в упоении выкрикивала мое имя, стонала «Ни-и-ил…» и была моей, только моей.

Это «моей», «она», «мое имя» царапнули создание. Это были не мои мысли…

Сквозь эмоции, накрывшие меня с головой, как волна, как… шлейф флера, начала пробиваться тревога.

И едва я вспомнила об эмпатии, об этом даре фэйри, использование которого для них столь же естественно, как для людей – дыхание, как меня будто пронзила молния. Осознание того, ЧТО сейчас происходит, ЧТО Я ТВОРЮ, было сродни ушату холодной воды.

Неужели это все были не мои собственные чувства, а лишь внушенные, навязанные дивным желания? Ведь ментальный щит, который поставил Заноза, наверняка для этого сидха не преграда.

Я выставила руку вперед, удерживая тем дивного, чтобы он не смог наклониться. фэйри, который не понял, что произошло, удивленно посмотрел на меня и нахмурился. Но он не успел ничего спросить, как я oпередила его вопросом:

– Понравилось? – Мой голос звенел льдом и холодом.

Ситуация была тем пикантной, что при этом я ногами обнимала его за бедра. А пoлотенце на мне едва прикрывало ту часть тела, на которую приличные девушки ищут в бутиках модные шортики, а авантюрные – приключения.

– А тебе? - столь же сдержанно отозвался Заноза.

«Ну точно на светском рауте любезностями обмениваемся…» – промелькнула мысль. Только наш внешний вид для знатного приема подкачал. Зато официоза в тоне – хоть в ссуду давай. Причем не частным порядком, а сразу оптом, соседним странам.

– Не впечатлило, – нагло солгала я. - Эмоций и страсти пожалел. А романтики вообще ноль. Так что… Нет. Определенно нет. А теперь поставь меня, откуда взял.

Дивный и не подумал выполнить мое тpебование. Так и продолжил нависать надо мной.

– Что произошло? - явно стараясь сдержаться, спросил Заноза.

– И ты ещё спрашиваешь?! – взвилась я и воинственно поддернула полотенце, которое почти не скрывало груди. В горизонтальном положении это оказалось непросто сделать, как и в целом скандалить. - Ты использовал свой фтырхов флер. На мне! Что, решил позабавиться в лучших традициях фэйри? Как там сказал твой братец?.. Поразвлечься с глупой смертной?

От этих слов Нил дернулся, как от пощечины. Затем резко выдохнул. На миг дивный прикрыл глаза, словно пытаясь сдержать рвавшиеся наружу эмоции. Сжал пальцы в кулак и хрипло произнес:

– Я никогда не использовал свой дар, чтобы кого-то заполучить, - отчеканил дивный. - Да, я признаю, что не сдержал флер, когда ты мне ответила… Заметь, ответила по собственной воле, без принуждения… Но мой флер – это часть меня, как рука или нога. Я не могу его отсечь напрочь. И порой, когда я ослабляю контроль, забываюсь, как сейчас с тобой, он может вырваться…

– То есть я еще и виновата? – процедила я, жалея, что не могу швырнуть в этого невозмутимого гада пульсаром.

– Заметь, не я это сказал…

– Больше не смей использовать на мне свoй флер! – категoрично произнесла я и добавила: – И целовать больше тоже не смей…

«Потому что, грых подери, мне это безумно понравилось. Настолько, что в следующий раз я могу не суметь остановиться…» – я вслух не сказaла. И, стараясь выглядеть столь холодно и невозмутимо, чтобы Заноза ни за то не догадался о моих истинных мыслях, потребовала:

– И слезь с меня, в конце концов!

Нил не слез. Нет. Он поднялся одним слитным движением. Его тело скользнуло по моему, и я ощутила твердость мужских мускул. И не только их.

Я села на кровати и постаралась совершить невозможное – прикрыть полотенцем разом и грудь, и колени. Выходило так себе. Да еще и взгляд дивного гада, которым он меня буравил. И все это в тишине, которую мы с фэри почтили минутой шуршания. Меценатом последнего выступило махровое одеяние, котoрое я то поддергивала повыше, то натягивала на бедра. В общем, чувствовала я себя, мягко говоря, неуютно. Потому задала первый попавшийся вопрос, лишь бы сказать что-нибудь. Заговорить о чем угодно, только не о том, что только