Полковник Гарцев вывел остатки штаба и несколько батальонов в район Волковой Слободы и Шупиловки. Сюда же стекались те, кто избежал немецкой пули и плена.

Примерно в таком же положении оказалась и дивизия полковника Филимонова.

В результате контрудара немецких моторизованных частей в порядках 10-й армии образовалась брешь шириной до 40 километров.

Дальнейшие действия потрепанных дивизий, каждая из которых представляла собой не более одного сводного полка, заключались в том, чтобы закрыть эту брешь, не дать противнику развить наступление в глубину. Задача была почти невыполнимой.

Начались бои за населенные пункты. Дрались за каждую деревню. Теперь немцам пришлось выкуривать из опорных пунктов красноармейцев. Порой два-три пулемета с расчетами, засевшие в домах возле дорог, сутками удерживали атаки батальона. Как правило, судьба этих заслонов была трагичной. Их расстреливали из орудий и танков. Раненых захватывали в плен. Большинство из этих храбрецов и героев безвестны.

330-я и 326-я стрелковые дивизии тем временем вышли к населенным пунктам Матчино, станциям Пробуждение и Цех. Они наконец достигли железной дороги.

И здесь наших бойцов ждали трофеи, в существование которых трудно было поверить. В тупиках на станциях разведчики обнаружили большое количество вагонов. Вагоны советские. Грузы тоже оказались советскими. Да какие грузы – 36 тысяч снарядов и мин. Снаряды для орудий 76-мм, 122-мм, 152-мм. Мины для минометов 82-мм. Ящики с ручными гранатами. Тысячи гранат! Патроны для винтовок и пулеметов. Проблема боеприпасов мгновенно оказалась решенной. Оставалось наладить вывоз. Его наладили сразу же.

С захваченных складов начали запитываться не только дивизии 10-й армии, но и части соседних 50-й и 61-й армий.

Штабеля с ящиками боеприпасов находились вдоль железной дороги. Это были склады, оставленные Красной армией осенью 1941 года. Прорвавшиеся со стороны Рославля и станции Бетлица немецкие танки быстро захватили район, оседлали железную дорогу, и все добро, принадлежавшее либо 50-й армии, либо 43-й, а возможно, и 33-й (они тогда стояли плотно, в затылок одна другой), осталось здесь. И хорошо, что тогда, в октябре, наши войска, покидавшие этот район, не успели взорвать свои склады. Немцы их тоже не тронули.

Прибывшие в район Сухиничей 761-й и 486-й армейские артиллерийские полки наконец получили достаточное количество огнеприпасов. Артиллерия и минометы стали вести более интенсивный огонь. Нагрузка на пехоту сразу уменьшилась. Меньше стало потерь.

Захватили и немецкое добро: склады с сеном и запасами зерна. Когда основной тягловой силой был гужевой транспорт, такой трофей приравнивался к складу горючего.

Притом что 10-я армия имела самое слабое тыловое обеспечение, захват складов решил многие проблемы, которые усугублялись с каждым переходом, с каждым километром продвижения войск на запад. Коммуникации растягивались, и тыловые службы, без того слабые, не имевшие автотранспорта, конечно же не справлялись с обеспечением.

Все чаще навстречу наступающим частям Красной армии выходили партизанские отряды и группы. Как правило, основу их составляли бойцы и командиры из состава дивизий и различных служб армий, окруженных во время осеннего 1941 года наступления немцев на Москву («Тайфун»). В здешних лесах и лесных деревушках прятались те, кто избежал плена под Брянском, Рославлем и Вязьмой. Зачастую это были хорошие, храбрые солдаты, не утратившие ни воинской выправки, ни чести, ни достоинства. Они не уступили тяжелейшим обстоятельствам, в которых оказались не по своей вине, оправились от шока, пережитого осенью прошлого года во время развала фронтов и гибели армий, сформировали боевые группы, отряды и, как могли, дрались против оккупантов. Они имели хорошую и постоянную связь с местным населением, порой жили в деревнях. Местные им сразу дали полушутливое прозвище «зятьки».

Справедливости ради надо заметить, что не все из «зятьков» были связаны с лесом. Некоторые действительно пристроились возле молодок, солдаток и жили себе, в ус не дули, грелись на печи, работали по хозяйству, чтобы не быть нахлебниками, ждали весны и у моря погоды… Некоторые даже пошли служить новой власти, искренне поверив в то, что советская власть сметена германской армией и Красная армия разбита, разогнана по лесам и вся теперь прячется под бабьими юбками. Они надели повязки, получили из рук немцев винтовки и пошли служить кто в полицию, кто в самоохрану, кто в другие вспомогательные части. Таким назначали паек и даже денежное довольствие. Такие, почувствовав вкус власти и своей силы над прибитым войной местным населением, иногда очень быстро превращались в зверей похуже оккупантов.

Те, кто выходил к колоннам наступавших дивизий, были из числа первых. Они хорошо знали местность, дороги, лесные тропы. Знали, где стоят немецкие и полицейские гарнизоны, в какой деревне «свой» полицай, а в какой кандидат «на березы», какое у того или иного гарнизона вооружение и какая у него задача. Словом, информацией они обладали исчерпывающей. Они-то и повели дивизии дальше на запад. Их охотно включали в состав разведгрупп и передовых охранений.

Следующей целью дивизий Соколова и Немудрова был аэродром Шайковка.

Немецкие самолеты досаждали нашим наступающим частям каждый погожий день. Налеты, налеты, налеты…

15 января дивизии окружили аэродром. Но гарнизон Шайковки к тому времени получил большое подкрепление: авиадесантный полк, 19-й аэродромный батальон, 13-й строительный батальон, отряд отпускников 216-й пехотной дивизии около восьмисот человек. Кроме того, аэродром охраняли артиллерийская зенитная группа и полицейский батальон, а также тыловые подразделения 34-й и 216-й пехотных дивизий.

Атаки на аэродром успеха не принесли. Бои продолжались до 17 января. Все эти дни на аэродром садились транспортные самолеты. Из них выгружались все новые и новые подразделения немецких частей, прибывающих из Франции и внутренней Германии.

Артиллеристы 326-й мордовской дивизии выкатили несколько пушек на открытую позицию и начали вести огонь по самолетам. Несколько транспортников было разбито прямыми попаданиями во время посадки, несколько – во время взлета. За два дня боев артиллеристам удалось уничтожить 18 самолетов.

Вскоре возникла угроза отсечения дивизий от тылов. Осаду аэродрома пришлось снять и войска отвести.

Для тульской и мордовской дивизий полковников Соколова и Немудрова создалась непростая ситуация. В любой момент можно было ждать фланговой атаки слева и повторения людиновской истории. Но разведка, высланная вперед, сообщила, что путь на Киров прикрывают лишь мелкие гарнизоны, расположенные в крупных населенных пунктах, что в самом Кирове тоже войск мало.

К тому времени сильно ослабели и наши дивизии. К примеру, в полках 330-й насчитывалось по 250–290 штыков. В 326-й – по 280–300. 326-я с 1 по 19 января потеряла убитыми и ранеными 2562 человека.

Такие дивизии обычно выводят во второй эшелон – на отдых и пополнение.

Но замены им у Ставки не было. Более того, несколько дивизий 10-й армии пришлось оставить в районе Сухиничей, они вошли в подчинение полевого управления 16-й армии. Первоначальный состав армии значительно уменьшился. Таяли и дивизии.