удивляет столь скудный результат. Сегодня мало кто интересуется своими соседями, социальный контроль больше не работает. Можно относиться к этому по-разному: одобрять или нет. Во всяком случае, для нас, полицейских, это плохо.

Так было не всегда. Я хорошо помню то время, когда я, молодой детектив, пришел в отдел по расследованию убийств. На каждое дело выделялось по два сотрудника, которые занимались обработкой сигналов, поступавших по телефону. Звонило много людей: прохожие, которые случайно что-то увидели, соседи, которым всегда было что рассказать, бабушка, сидящая у окна на своей подушке и зорко наблюдающая за происходящим на улице. Сегодня люди звонят нам редко. В основном по поводу преступлений, которые вызывают большой общественный резонанс: убийства детей или молодых женщин.

В кабинет заходит коллега из отдела криминалистики. Он сообщает, что не обнаружил следов взлома на двери и окнах квартиры. Это означает, что жертва сама впустила преступника. Или же у преступника имелся ключ. В таком случае, как минимум один ключ он забрал с собой, когда покидал место преступления. Дверь квартиры была заперта на два оборота. Криминалисты обнаружили на журнальном столике отпечатки пальцев и части ладони. Пока неясно, кому они принадлежат – Герте Мальштедт или преступнику. Это определит эксперт-дактилоскопист, специалист по отпечаткам пальцев. Он уже направляется в полицейский участок.

Но как нам действовать? В каком направлении пойдет расследование? Это всегда один из самых волнующих моментов нашей работы. Мы часами сидим в офисе на скрипучих казенных стульях или стоим, прислонившись к серым шкафам с документами, кто-то курит, кто-то бродит туда-сюда. Мы разрабатываем идеи и тут же отбрасываем их, иногда тихо обсуждаем, иногда громко спорим, недоумеваем, а затем снова преисполняемся новыми идеями. В этом и заключается творческая составляющая нашей работы. Как первое предложение для журналиста или эскиз для художника, в нашем случае важен выбор правильной стратегии расследования.

Существует всего несколько правил, по которым должно вестись следствие. Но одно из них актуально почти всегда: значимую роль играет личность жертвы. Именно она часто приводит нас к преступнику. Нам нужно знать, кем была Герта Мальштедт. Каковы были ее предпочтения и слабости, ее привычки, распорядок дня, с кем она общалась. Эти знания облегчают поиск, потому что в большинстве случаев преступники и жертвы как-то связаны между собой. Кто были ее собутыльники? Действительно ли она так часто посещала пивнушки, как свидетельствуют родственники? Ответ мы можем найти только на месте, в этих самых пивнушках.

И еще у нас есть бирдекель с именем. Существует ли этот Рольф Хармс на самом деле? Ему ли принадлежит указанный телефонный номер? Или все это просто выдумка? На этот вопрос можно быстро получить ответ. На компьютере я ввожу имя в систему INPOL – общенациональную базу данных полиции. Из нее, например, можно узнать, в отношении кого был выдан ордер на арест, проводилась ли дактилоскопия, сделано ли фото определенного человека, сидел ли он ранее в тюрьме. Я нахожу искомое в городском реестре Бремена, к которому у нас есть доступ: Рольф Хармс зарегистрирован в городе уже шесть месяцев, его квартира находится недалеко от места преступления. В запросе меня ждет еще один сюрприз: Рольф Хармс уже однажды убил человека.

Это произошло за восемь лет до нашего случая, в северной федеральной земле. Рольфу Хармсу на тот момент исполнился 21 год. Преступление раскрыли только через год, и Хармс был приговорен к девяти годам лишения свободы за непредумышленное убийство. Две трети срока он отбывал в печально известной гамбургской тюрьме «Санта-Фу», откуда освободился всего несколько месяцев назад. Неужели мы напали на след? Не стоит ли нам как можно скорее пообщаться с Рольфом Хармсом?

Когда подозрения столь очевидны, всегда хочется действовать быстро. Мы, полицейские, не исключение.

Как правило, такое поведение оказывается неразумным, поэтому я и в этот раз не поддаюсь порыву допросить Хармса немедленно. Я хочу получить о нем больше информации и посылаю запросы во все земельные управления уголовной полиции. Также я пишу в отдел уголовного розыска, который расследовал то убийство, и прошу предоставить мне подробные сведения: о ходе преступления и о показаниях преступника.

4

Мы прилично продвинулись за несколько часов с момента обнаружения тела, но день еще не закончился. Вскрытие Герты Мальштедт назначено на 23:00. В случае так называемого гнилого трупа следует поторопиться, чтобы не потерять существенные сведения о причине смерти и как можно точнее установить время ее наступления. Я вызвал дежурного судмедэксперта из другого города. В прозекторской вручаю двум патологоанатомам в зеленых халатах полиэтиленовый пакет. Внутри отрезанное ухо, ножницы для разделки птицы и нож.

Прозекторская – символическое место. Сама по себе она выглядит как операционная обычной больницы: яркое освещение, столы и инструменты из нержавеющей стали, белая глянцевая плитка, холодная, яркая и отрезвляющая. Если бы только не характерный запах быстротечности жизни, витающий над стерильной чистотой. Это место, где закончились желания и надежды многих людей, жизнь которых оборвалась жестоко и не по их воле. Место, которое каждый раз заставляет меня погрузиться в размышления и иногда загрустить. И это несмотря на то, что к этому моменту я побывал в этом зале, наверное, уже тысячу раз.

Исследование трупа происходит по определенной схеме. Сначала судмедэксперт фотографирует его, фиксирует остатки грязи, кожи и тканей, обнаруженные под ногтями, с помощью черной пасты снимает отпечатки с кончиков пальцев и ладоней, выщипывает несколько волос с головы и лобка. Все это необходимо для сравнения со следами, обнаруженными на месте преступления. Труп раздевают, подробно описывают и документируют расположение каждого предмета одежды. Затем фотографируются повреждения на теле, что наносится на заранее составленную схему трупа. Как именно это делается, каждый специалист решает сам.

Я поступаю следующим образом: кровоточащие раны отмечаю красной ручкой, а некровоточащие, такие как гематомы или синяки, – синей. Прежде чем судебно-медицинские эксперты приступят к вскрытию, повреждения измеряются. К подошве ноги прикладывается рулетка и отмечается, на какой высоте находятся ранения. Затем измеряется расстояние от ран до средней линии тела – это вторая величина.

Судмедэксперты также могут предоставить информацию о том, было ли совершено сексуальное насилие над жертвой во время преступления. Они берут мазки изо рта, влагалища и ануса, с целью зафиксировать возможные следы спермы. Далее берется кровь из бедренной вены, чтобы сравнить ее со следами на месте преступления и определить концентрацию алкоголя в крови.

Затем начинается собственно вскрытие: голова, грудина, живот. Вскрываются спина, руки и ноги, чтобы увидеть, есть ли гематомы. Они могут указывать на то, что