В общем, не нравилось мне здесь. Если бы не келото…

В этот день я с радостью остался в одиночестве. Даже Мик унесся куда-то. После выходного сержант всегда увеличивал нагрузки, и я был очень доволен, что мне никто не сможет помешать…

— Кай!!! — меня слегка оглушило. — Быстрее! Вставай! Надо успеть первыми, пока никто не узнал!

— Я сплю…

— Да какой… какой сплю? — ему не хватило воздуха, и стало чуть тише. К сожалению, ненадолго. — Какой спать, когда бежать надо!

Спрятав голову под подушку, я твердо решил его игнорировать. Если бы это было что-то действительно серьезное, он объяснил бы сразу, а так… Рано или поздно его запал кончится, и, оставшись, наконец, в одиночестве, я смогу немного расслабиться…

Я полетел на пол. Реакция была запоздалой и позволила мне только не упасть на спину. Но ведь от друга-то я подвоха не ожидал!

— Ты обалдел?!

— Это ты обалдел! — крикнул в ответ Мик. — Если мы не воспользуемся такой возможностью, мы будем двумя худшими в мире идиотами!

Он выглядел очень решительно и возбужден был до крайности. Плакал мой отдых горючими слезами.

— Ну, чего ты от меня хочешь? — я вздохнул.

— Каркулта!!! — для большего эффекта он всплеснул руками.

Я был озадачен.

— Ну, и кто она?

— Кто? — по крайней мере, он перестал кричать.

— Каркулта твоя.

Он замотал головой. Н-да… волосы у него были даже чересчур золотыми.

— Сам ты «она», — голос был немного обиженным. — Каркулта — это он. ТОТ САМЫЙ, — глаза у него были круглые, как щиты… ну или как что-то другое… тоже очень круглое. — Понимаешь?

— Нет.

— Ты никогда о нем не слышал?

В голосе было столько недоверия, что, казалось, он говорит, по меньшей мере, о знании и незнании своего собственного имени. Или воинского устава, как сказал бы наш ротный.

— Сказал же.

Недоверие в его взгляде не пропало, но объяснить он все-таки решил.

— Каркулта — это самый знаменитый, талантливый, непревзойденный предсказатель всего Термилиона. Нет, всей Такаронии. Не мог ты о нем не слышать. Он ведь… он… пронзит взгядом грядущее…

Не сдержавшись, я захохотал. Ну и вид же был у него!

— И ты веришь в этот бред? — спросил я. — В предсказания судьбы?

— А ты нет?

— Нисколько. Невозможно узнать, что случится в будущем, — уж в чем в чем, а в этом я был уверен.

— Да? А как же то, что ты сам говорил? Что можешь предугадать, какой противник нанесет следующий удар? Да я и сам видел…

— Это совершенно другое! Я не вижу будущего, даже самого близкого. Если бы ты слушал сержанта Киото, то знал бы, что келото позволяет ощутить только то, что существует на самом деле. Пусть это будет даже только тень мысли или намерение, или даже хлипкий пол в старом здании, но только что-то реальное.

— Я бы слушал его внимательнее, если бы после «разминки» стук моего сердца не заглушал все в радиусе километра. Но ведь тогда тем более, — он не собирался сдаваться, — это и имеется в виду. Предсказание — это не магия и не что-либо подобное, это нечто принципиально иное. И Каркулта лучший в этом деле… — Он вдруг замолчал. На его лице появилось задумчивое выражение. — А знаешь что? Давай пари. Если предсказатель произведет на тебя впечатление, то я выиграл. Если нет, то… так уж и быть, неверие и скептицизм победили.

— Хорошо, — просто согласился я, — полузолотой. Согласен?

Мгновение он колебался, но скоро ударил меня по руке.

— Тогда бежим быстрее, — он вскочил в нетерпении, — к вечеру там будет очередь длиной в километр. Вряд ли он задержится здесь дольше, чем на пару недель.

Заплатив привычную, непомерно высокую пошлину на входе в Алеман, я сразу же вспомнил, что «предсказатель» наверняка тоже не бессребреник. Я забеспокоился, что уплата пошлины покажется мне щедрым подаянием.

— Мик, а ты подумал о том, сколько эта благодать будет стоить? Тут парой медяков не отделаешься.

— За кого ты меня принимаешь? Все предусмотрено. Я нашел покупателей на те клинки. Ну, когда мы Леринга выручили. Так что сможем заплатить.

Мы делали уже четвертый или пятый поворот, и улицы были мне совсем не знакомы, но Мик шел быстро и уверенно, явно не в первый раз.

— Если он такой «великий прорицатель», то зачем сюда приехал? Может, ему приходится каждую неделю переезжать, потому что его за шарлатана считают?

— Дурак ты, Кай. Вот если бы он и вправду шарлатаном был, то тогда точно из столицы ни ногой. Предсказывал бы богатеньким дамочкам большую и красивую любовь в следующем месяце. А он вместо этого переезжает постоянно по всей Такаронии. Совершенствует свои умения с разными людьми.

— А как ты вообще узнал, что он сюда приехал? — спросил я. Все равно своей версии я доверял больше.

— Можешь считать это моей врожденной способностью, — туманно ответил он, — я вот тоже не понимаю, как ты…

Чего Мик не может понять, так и осталось для меня секретом. Я сделал два резких шага и прыгнул вправо, поперек дороги. Лошади и карета прошумели за спиной.

— Зря ты посреди дороги игра… — я замолчал.

Мальчишки, которого я только что вытащил из-под лошадиных копыт, уже не было рядом. Н-да, мог бы хоть спасибо сказать, прежде чем удирать.

— Вот же неблагодарный, — пробормотал я, когда подошел Мик.

— Я бы на твоем месте еще монеты по карманам проверил, — ухмыльнулся он.

— Скоро дойдем? — я решил сменить тему.

— Так вот она, башня, — Мик указал рукой на здание в двадцати метрах впереди. — Пойдем?

— Пошли, — проворчал я.

У меня и так-то настроение было не из лучших, а теперь и вовсе стало никакое. Сейчас посмотрим, кто кому нагадает.

Двери не было, только темный проем в каменной стене. Мы вошли.

— Оба? — вопрос послышался мгновенно. Только через десяток секунд удалось определить источник звука. Среднего возраста женщина сидела за единственным в помещении столом. На последнем лежала большая старая книга и горела одинокая свеча.

— Да, — первым опомнился Мик. Сказано было почти шепотом. Атмосфера здесь к этому располагала.

— Два полузолотых, — все так же ровно и бесстрастно. Наверняка часть антуража.

Мик отдал ей золотой. К моему глубокому удовлетворению, явно скрепя сердце.

— Второй этаж.

— По одному?

— Все равно.

Мы пошли вместе. Лестница была очень хорошая. Не скрипела и практически не отвечала стуком на шаги. Любой шорох одежды или громкий вздох казался чуждым этому месту, спокойному, тихому и самую малость таинственному.