— Да, Мик, иди себе чего-нибудь сладенького купи, а то я и представить не мог, что у тебя может быть такая кислая рожа.

Он вышел, и надо же — даже не огрызнулся.

— Что с ним такое? — спросил я.

— Карты скажут только то, что ты должен знать. Но чтобы понять, чего достоин, они должны испытать тебя. Очень немногие в состоянии перевернуть хотя бы одну карту. Можно сказать, что сегодня у меня удачный день — два клиента, и обоим почти не надо помогать. И, что еще важнее — обоим есть что сказать. В большинстве случаев человек не бывает сколько-нибудь значительным. Вот вы ведь мне не верите?

Последнее было неожиданно.

— Вы имеете в виду предсказание судьбы? — я ответил вопросом на вопрос.

— А вы и в Судьбу не верите? — он сделал то же.

— Не знаю. Никогда не задумывался об этом. А что вы имеете в виду под «судьбой»?

Каркулта смотрел на меня предельно внимательно. Я чувствовал бы себя спокойней, если бы он хоть изредка моргал.

— Ну, если говорить очень коротко, то наличие Судьбы подразумевает наличие у настоящего вектора. Вы ведь знаете, что значит это слово?

Я и вправду знал. Ирвин рассказывал.

— А если признать, что Судьбы не существует, то тогда и будущего не существует, и прошлого…

— Кто знает? Может, всего этого действительно нет. Ведь никто никогда не бывал ни в прошлом, ни в будущем.

Вроде бы приунывшая улыбка на губах предсказателя засверкала с новой силой.

— На самом деле существование Судьбы — научно доказанный факт.

Не сдержавшись, я тоже улыбнулся.

— Именно так, — Каркулта заметил мое настроение и неожиданно сам стал серьезным. — Настоящее — это огромный костер, с пылающими внутри разными огнями — жизнями разумных. Он неотделим от времени и движется под руку с ним. Костер — это мы. Его огонь — наша Сила. Его тепло — наши чувства. Его свет — наши намерения и память.

Настоящее — это мощь. Настолько великая, что каждое мгновение меняет не только будущее, но и прошлое. Любой стоящий маг прекрасно осведомлен об этом, — вот только видит любой маг только то, что существует сейчас. Никто из них не Видит, не может отличить искру, которая погаснет в следующее мгновение, от той, которая через столетие заставит полыхать целый Мир. Никто из них не в состоянии увидеть, как пересекаются в бесконечности две половинки одного целого, заставляя гореть ярче…

— А вы… можете? — я почувствовал, что в горле пересохло. Ну дает мужик…

— Редко. Здесь мало зависит от меня.

— А от кого?

— Судьба, — опять улыбка, на этот раз печальная. — Есть еще один спор на этот счет. Существует ли помимо Судьбы, которую осознанно и неосознанно творит каждый разумный, еще и Предопределенность? Судьба — это путь от одного перекрестка до следующего. Способность Видеть Судьбу — это всего лишь способность знать, когда человек получит возможность изменить путь. Предопределенность же… Искренне надеюсь, что второе — это просто когда ты оказался слабее первого. Берите карту.

Я вздрогнул. Как он меняет тему! Резко.

Опустив глаза, я вздрогнул еще раз. На столе лежала колода. Когда он успел?

— Я помогу, — сказал Каркулта. Он коснулся колоды сбоку. Она превратилась в две поменьше. Всего несколько карт в левой стопке, и все остальные в правой. — Левая колода — прошлое, правая — будущее. Ты можешь взять… думаю, семь штук в общей сложности. Как ты считаешь?

— Да… — действительно, семь будет в самый раз.

— Бери, — в его голосе вновь появилось нетерпение.

— Справа или слева?

— Как хочешь, — видимо, это его любимая фраза.

Было приятно осознать, что в будущем у меня намного больше, чем в прошлом. Но хотел бы я знать что-нибудь о своем будущем? И повлияет ли на меня как-либо это знание? Последний вопрос я задал вслух.

— Скажем так: оно может серьезно сэкономить время.

Я коснулся амулета на груди. Это не укрылось от внимания предсказателя, но он промолчал. У меня было несколько вопросов к левой колоде. Я взял карту.

На картинке был нарисован скелет. Каркулта хихикнул.

— Забавно. Скелет — символ прошлого. Масло масленое получается. Но что выйдет, если маслу добавить еще масла?

— Больше масла, — недоуменно ответил я.

— Абсолютно верно, — он был очень рад моей догадке. — Прошлое в прошлом может означать только одно — далекое прошлое.

Мне это мало о чем говорило. Далекое прошлое? Я же ничего не знал о своих родителях. Рука снова потянулась к левой колоде. От карты кольнуло неожиданной прохладой.

— Красный Меч, — показалось, что рисунок светится изнутри. — Символ кровной вражды. Боюсь, ваши предки не слишком ладили между собой.

— А моя мама?

— Вопрос задает тот, кто берет карту.

Я снова медлил. Карта казалась холодной даже на расстоянии. Но очень уж мне хотелось узнать…

— Жертва, — я смотрел на темную поломанную фигуру, она казалась очень хрупкой, почти невесомой. — Воспоминания часто хранят боль. Но нельзя забывать, что судьба не лишает выбора. Тем более когда мы говорим о прошлом, которое именно в прошлом и должно оставаться.

— Но кто это сделал?

— У тебя есть еще четыре карты, — я потянулся к карте, последней в левой колоде, — шестнадцать лет слишком мало, чтобы так цепляться за прошлое…

Кажется, он меня предупреждал… Не обращая внимания на холод, я перевернул карту.

— Знак Ночи…

Эта карта не была покрыта черной краской. Я уже вообще стал сомневаться, что таинственный художник вообще пользовался красками, создавая эти карты. Мраку не хватало совсем чуть-чуть, чтобы выплеснуться наружу. Мне показалось, что я почти заметил там что-то… Каркулта перевернул карту.

— Таких карт всего две в колоде. И это одна из немногих карт, объяснить и понять которую может только тот, для кого она предназначена. Это карта для вас. Впрочем, как и любая другая. Человек влияет на свою судьбу, а не она на него.

— Почему вы переходите на «вы»? — решил спросить я.

— Не знаю. Считайте, что я просто перестраховываюсь. У вас все еще есть правая колода, — напомнил он.

— Я не хочу знать своего будущего, — в этом я был уверен, а еще в том, что мне больше не хочется прикасаться к картам, — мне не хочется ущемлять своего выбора…

— Однажды, — он посмотрел прямо на меня, — а скорее всего не единожды, когда ты окажешься на перепутье тысячи дорог или в самом начале одного-единственного нового пути, что на самом деле одно и то же… И никто не будет толкать тебя в спину, и никого не будет впереди, и ветер стихнет, окружать тебя будет молчание, и чаши весов будут находиться в равновесии, — только тогда ты поймешь истинную цену настоящего Выбора. Ты замрешь в ожидании подсказки — любой, пусть даже самой незначительной. И каждое мгновение будет дорого, как никогда, и смерть будет смотреть у тебя из-за плеча… Тогда ты поймешь, насколько страшен настоящий Выбор. Перекресток — сам по себе испытание, — а что, если каждое из ответвлений выглядит одинаково?