Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арабелла не имела ясного представления об их будущем, несмотря на то, что они с Робертом часто говорили о нем. Она свято верила в то, что их души и тела навечно пребудут вместе: они были преданы друг другу, их взаимное желание близости становилось все более неутолимым, духовное родство все сильнее заявляло о себе. Она уверила себя в том, что они не причинят друг другу никакого зла.
– Я так счастлива, – сказала она ему однажды утром и обняла за плечи, привлекая к себе. – Как хорошо, что ты не отправил меня домой в ту ночь, которую мы провели в лесу! И все твои предупреждения…
– Они не голословны.
Физическая близость в последнее время приобрела для них обоих особую прелесть: она стонала от боли, а не от наслаждения, а он все чаще говорил с ней по-цыгански.
Арабелла помнила его предостережения; и не только его присутствие вынуждало ее к этому – она думала о них и тогда, когда примеряла юбки, шелковые шаровары, расшитые золотом жилетки, расчесывала волосы, красила глаза и соски или просто сидела у окна, перебирая струны лютни и напевая цыганские мелодии, которым он обучал ее. Они не были похожи на песни северян, которые она слышала с детства. Это были длинные, печальные мелодии – песни народа с трагической судьбой.
Она часто вспоминала, с какой горечью он говорил ей в лесу о присущем его народу чувстве юмора. Роберт высоко ценил цыганский юмор – достояние того народа, к которому он не переставал себя причислять.
Тогда он предупреждал ее, что она не отдает себе отчета в том, на какую жизнь обрекает себя. А она стояла на своем.
Она выбрала его. И этот выбор сделало ее сердце.
«Когда я оставлю тебя, я отправлюсь на юг, в тот край, где я вырос, туда, где моя родина. А твой отец найдет тебе подобающего мужа…»
Тот муж, которого найдут ей родители, никогда не узнает о ней столько, сколько знает цыган с того самого дня, когда они познакомились. С тех пор прошло уже семь недель.
– Если бы это могло разрешиться само собой, это давно уже произошло бы, – сказала она обреченно.
– Наверное, ты права. Но мы еще подождем. Арабелла была не против подождать, оттянуть событие, которого опасалась больше всего на свете.
Она не могла даже Роберту признаться в том, как боится.
Она притворялась, что боль, кровь, отвращение, ощущение того, что вместе с ребенком она теряет собственную жизнь, нисколько не пугают ее; что она легко перенесет цыганское снадобье, уничтожающее последствия любви.
– Ты не покинешь меня, когда я приму его? Ты останешься со мной?
– Оставить тебя?! – Он взглянул на нее с искренним недоумением. – Господи! Да как это могло прийти тебе в голову?
Арабелла попыталась забыть свои тревоги в близости с Робертом. Следующие несколько недель прошли в напрасном ожидании чудесного освобождения от нежелательного плода их любви. Она не предполагала, что тяга к жизни у этого создания окажется столь непреодолимой. Удивительно, что их первая ночь любви, когда они и думать забыли о средствах предохранения, о целебных травах и уксусе, имела такие серьезные последствия!
Каждый раз, пуская Сарацина вскачь, Арабелла надеялась, что именно сейчас произойдет избавление, доказательством чему будет кровавое пятно на попоне.
Со временем она запретила себе питать напрасные надежды.
Роберт даст ей снадобье, когда придет срок. Он узнает об этом, исследуя ее лоно, и не ошибется. Ее беременность станет ужасной обузой для них обоих, подвергнет их опасности быть обнаруженными ее отцом и Гуизом.
Каждую ночь она ездила верхом на Сарацине. Скачка опьяняла ее, ощущение свободы кружило голову, и все труднее было сдерживаться и не пренебрегать предостережением Роберта.
Арабелла мечтала изо всех сил пришпорить коня и сорваться с места вскачь, так, чтобы ветер засвистел в ушах и сердце восторженно забилось в груди. Она умела ездить на лошади только так.
– Ну, пожалуйста, – просила она, возвращаясь к кибитке на призыв цыгана. – Всего один раз.
– Это невозможно, Арабелла, – отвечал он добродушно, понимающе улыбаясь, но не терпящим возражений тоном. – Сарацин оказался гораздо лучше, чем я предполагал. Он вполне может обогнать Калифа. А мне нужно, чтобы на тот случай, если вдруг появятся нежданные гости, пес был рядом с тобой. Тогда у меня будет время прийти тебе на помощь.
Арабелла выслушала эту тираду и весело вонзила пятки в бока Сарацина, как будто слова цыгана не имели к ней отношения. Но стоило ей удалиться, как за спиной у нее раздался оклик по-цыгански. Она притворилась, что не услышала, но вскоре слух ей резанул громкий свист. Арабелла оглянулась и увидела, что следом за Сарацином по дороге, освещенной лунным светом, бежит Калиф.
Она вынуждена была остановиться и подождать, пока кибитка нагонит ее. Она полной грудью вдыхала аромат цветущих деревьев, такой густой, что казался осязаемым, и смотрела вдаль, на белеющую в темноте дорогу.
Она была счастлива и вместе с тем сердита. Когда кибитка остановилась рядом, она даже не захотела взглянуть на Роберта, хотя чувствовала, что он подошел к ней совсем близко.
Они долго молчали. Арабелла смотрела в сторону, неожиданно вспомнив о том, что она принцесса. Это случалось крайне редко с тех пор, как она примчалась в лес на свидание с человеком, чья красота заставила ее провести бессонную ночь.
– Арабелла, ты считаешь, что я пытаюсь подчинить тебя? – спросил вдруг Роберт, крепко ухватившись за поводья Сарацина. – Ты поэтому с каждым разом скачешь все быстрее и отъезжаешь все дальше от кибитки?
– Я так езжу потому, что это доставляет мне удовольствие, – ответила она, не глядя на него. – Огромное удовольствие. На дороге никого нет. Мы уже много часов не встречали ни единого человека.
– Ты прекрасно знаешь, что это опасно, – недовольно отозвался Роберт. Круто развернувшись, он быстрым шагом направился к кибитке. – Оставайся поблизости – или вообще не будешь ездить.
Арабелла молча наблюдала за тем, как он влез на козлы и взял в руки вожжи. Кибитка приблизилась к ней, раскачиваясь из стороны в сторону и подпрыгивая на ухабах. Когда она поравнялась с Арабеллой, та заговорила с Робертом, желая напомнить ему его же слова, произнесенные в их первую ночь:
– «Никогда не подчиняйся мне, Арабелла. Если ты останешься со мной, у тебя и без того будет полно забот». Разве ты имел в виду не это?
Он даже не обернулся, и Арабелле пришлось догонять его. Поравнявшись с козлами, она стала терпеливо ждать ответа.
– Разумеется, и это тоже. Но в некоторых ситуациях ты должна меня слушаться. Для своего же блага.
Роберт так и не взглянул на нее, и Арабелла свесилась с коня, чтобы ласково коснуться его руки.
– Я больше не буду так поступать. Обещаю.
Они долго ехали бок о бок. Наконец цыган нарушил молчание: