Урки грянули врассыпную, за машины, прижимаясь к земле и для чего-то закрывая головы руками. Лишь один из тех, что стоял напротив, попытался на нее напасть. Она обработала его за доли секунды: заблокировала замах, развернула, отводя руку за спину, и ударила рукояткой по затылку. При этом не выпуская оружия из рук.

Паф.

Бенито Кампос, решивший дать стрекача, свалился между машинами с простреленной ногой.

– А тебя я не отпускала!

Сеньора грозно подошла к нему и повесила на лицо такую плотоядную улыбку, что я бы на его месте тут же попросил себя пристрелить! Бедняга Бенито затрясся от страха, попытался отползти, но на его пути крепостью встало крыло «Фуэго».

– Мальчик, ты не слышал, что я сказала?

Он начал кричать ей в лицо нечто нечленораздельное и уж никак не печатное. Катарина не торопясь убрала пистолеты за пояс, наклонилась и сложенными в лодочку ладонями двинула его по ушам.

Раздался рев. Я приглушил звук и отвел одного из дроидов чуть назад, чтобы лучше видеть.

– Шимановский, выключи панель! – вдруг произнесла она, глядя вроде на Кампоса, но куда-то мимо.

Я не шелохнулся.

– Шимановский, накажу! – Сеньора предупредительно покачала головой. – Я вижу все, что показывает терминал.

Я выключил. От греха подальше. Изображение, но не звук – звук оставил.

Дальнейшее представляло собой гулкие и хлюпающие удары, ор, мат и стоны, типа «Нет, не хочу!» и «Нет, не надо больше!».

Через несколько минут люк открылся, она влезла назад с самым серьезным озабоченным видом и переключила терминал на станцию управления машиной. Я увидел «Эсперансу» как бы изнутри, контуры и профили всех деталей в объеме.

Действительно, трансформер! Несколькими командами Катарина раскрыла чехлы дюз, затем магнитки втянулись внутрь и чуть вверх, а дюзы вылезли изнутри снизу, развернулись и стали на положенное место.

– Теперь пристегнись. Быстро!

Я поспешил последовать приказу.

Красная кнопка старта. Машина задрожала. Секунд двадцать мы прогревали дюзы, затем сеньора майор скомандовала «Держись», машину дернуло, и мы оказались в нескольких метрах над землей.

Еще через секунду «Эсперанса» стояла на колесах, мы быстро-быстро удалялись от броневиков сеньора Кампоса-младшего.

Сапоги ее блестели влажными разводами.

– Ты специально это устроила, да? – нарушил я долгое молчание.

Машина мчалась по городу с огромной скоростью. Такие вещи, как знаки и светофоры, сеньору Катарину не интересовали. Она мой вопрос проигнорировала, вглядываясь в визор панели с изображением карты района и обозначенными на ней какими-то точками и стрелочками.

– Ты приехала на крутой тачке, чтобы спровоцировать его и надрать задницу?

– Соображаешь! – бегло бросила она, не отвлекаясь.

– Но зачем? И как ты узнала, что он поведется на «Эсперансу»?

– Почитала его личное дело. Он обожает машины. И ненавидит тебя.

– В его деле написано, что он ненавидит меня? – удивился я.

– Нет, разумеется. Сопоставила факты. Ты что-нибудь слышал о психологическом портрете?

– Слышал.

– Следуя ему, он делает не очень умные вещи, преследуя одну-единственную цель – уничтожить морально некоего Хуана Шимановского. Не избить, не убить, сунув заточку меж ребер (кстати, он это может), ему надо поставить тебя на колени. Только так!

– Но зачем?

– Ты у меня спрашиваешь? – Она округлила глаза.

Дальше нас остановили. Несколько гвардейцев, вооруженных деструкторами, с самыми решительными физиономиями под открытыми забралами шлемов Катарина небрежным жестом высунула руку в окно, протягивая какую-то бумажку одному из стражей порядка. Вид у нее был такой, будто гвардейцы – надоедливые мухи, не стоящие ее высокого внимания.

Гвардеец несколько раз прочитал написанное, бессильно зыркнул, нехотя вернул документ и взял под козырек.

– Я не думала, что вариант с «Эсперансой» сработает. Не думала, что с первого раза, – разоткровенничалась вдруг моя нынешняя кураторша. – К счастью, он клюнул. Просто повезло, что у меня есть такая машина, стечение обстоятельств.

«Такая машина» в этот момент резко развернулась и дала по газам на разделительной, оставляя далеко позади коллег справа. Эдак мы через весь купол за несколько минут промчимся!

– Вчера вечером мне сообщили, – продолжала она, – что кто-то интересовался этой машиной и копнул первое дно. Я поняла, клиент клюнул, это хороший шанс, и приехала снова на ней.

– Какое дно? – не понял я.

– Дно биографии. – Она глянула, как воспитательница на маленького. Дескать, такой банальщины не знаешь? – У меня несколько уровней биографии. Первый – я гонщица Катарина де ла Фуэнте, «Сумасшедшая идальга». Очень наглая, но везучая. Второй – я сотрудник ИГ. Ничего собой не представляю, сплю с начальником, использую ИГ как крышу, занимаясь своими любимыми гонками. Третье дно – я сотрудник контрразведки. Гонки либо мое прикрытие, либо хобби, либо часть работы, но те, кто знают это дно, с удовольствием гоняют со мной. На не совсем разрешенных трассах.

– Почему?

– Потому. Они точно знают, что не являются объектом интереса контрразведки, я не по их душу. Но из-за должности у меня «крыша», где бы и как бы мы ни гоняли, нас не повяжут. Во всяком случае, их.

– Да уж! – Я усмехнулся.

– Знающие люди, которым «слили» третье дно, относятся ко мне с уважением. Стараются не бросаться в глаза, держат дистанцию, но и не светят это дно другим. «Золотое» дно, как видишь! Для них. – Она рассмеялась. – Вместо этого подряжаются на любое мероприятие, где есть я, точно зная, что это безопасно. Выгода!

– А на самом деле ты – офицер корпуса телохранителей, и тебе наплевать на всех них. Для тебя гонки – всего лишь хобби. Так?

Она кивнула.

Машина вдруг резко затормозила. Если бы не ремни, я бы вылетел. Нас вновь остановили.

На сей раз гвардейцы попались более жесткие. В полной броне, с закрытыми шлемами, окружили машину, наставив на нее весь имеющийся немалый арсенал. Один залп, и машина превратится в маленький гробик с двумя обугленными шашлычками внутри.

Катарина так же молча протянула опасливо приблизившемуся стражу бумагу, напрочь игнорируя тот факт, что мы под прицелом. Этот страж рассматривал бумагу еще дольше. Несколько раз связывался со своими, с базой, вертел ее и так и эдак, подносил какой-то прибор. Но в итоге дал стрелкам отбой, вернул бумагу и нехотя козырнул.

– Что там? – поинтересовался я.

– Очень хорошая штука. Нас не могут проверять или досматривать, даже документы попросить не могут. Выдается только особо важным сотрудникам при исполнении. Максимум их возможностей – доложить моему начальству, фиктивному, конечно, что я нарушила правила движения, если я их нарушу. Даже если я кого-нибудь собью или убью, они надо мною не властны.