Я покачал головой.

– Хорошо, я отучусь. А дальше? А универ? Я не уеду из города, останусь в зоне их досягаемости. А сапоги, извини, он мне не простит!

По лицу Катарины пробежала тень.

– Хорошо. Считай, что вопрос с универом тоже решен. Он не тронет тебя.

«Что, вот так, все просто? Я тебе пообещала, что защищу, и все дела? А если понадобится, то с подругами кончу главного обидчика, известного мафиози, нам это по силам!

Шимановский, так не бывает! Тут какая-то засада!

Или бывает?»

– Я выполню все твои условия, – продолжила она. – Если понадобится, уберем твоего друга Бенито, это будет лучшим выходом.

– Только за то, что он угрожает мне? – Я вновь усмехнулся.

– Он подонок, Шимановский, – парировала она. – И он принесет людям много бед, поверь мне. Я встречалась с подобными людьми много раз, знаю эту породу. И если грохну такого, моя совесть не утяжелится.

«Вот так. Понял? Все понял?» – съехидничал внутренний голос.

«Да понял, понял…» – успокоил я его.

– Проще всего спровоцировать его, сымитировав, что про тебя забыли. Подловить и на сей раз уничтожить окончательно. Если рыпнется, конечно. Но понимаешь, все имеет свою цену.

Ее глазки ехидно прищурились. Машина резко притормозила и вильнула вправо. Мы перестраивались, уходя на развязку, направляясь то ли на другую хорду, то ли на радиальную.

– Моя цена – твой отказ от обучения у нас. Ты прямо сейчас звонишь Мишель, я соединю, и говоришь, что передумал. Я тут же даю клятву, что сделаю обещанное. Мой взвод вскоре это подтвердит. Не сегодня, а когда сможет. Я сообщу девчонкам, они свяжутся с тобой.

* * *

Она свое предложение сделала. Я сидел, смотрел на мельтешение ламп в тоннеле и не мог ничего понять.

Какая ей выгода? Ну, не укладывалась у меня в голове подобная комбинация! Защитить меня. Убрать Кампоса, пусть и младшего. Возни на несколько лет, причем опасной возни, с последствиями. Только ради того, чтобы я не учился у них? И они не отрабатывали на мне свои программы?

Мозг зацепился за последнюю мысль.

– Подсиживаешь Мишель? – Я попытался рассмеяться. Вышло довольно убедительно.

Машина вильнула, сеньора Катарина грязно выругалась. Ого, какие мы слова знаем! Затем перешла на крик, следя, впрочем, одновременно за дорогой.

– Шимановский, ты – придурок! Таких придурков поискать – не найдешь! Я никого не подсиживаю, мне это не надо, да и невозможно! Мишель из взвода Леи! Она ее назначила вместо Сирены (также была из ее взвода) много лет назад! Понял тенденцию?

Я кивнул, втягивая голову в плечи.

– Я НИКОГДА не возглавлю корпус, у меня нет для этого нужного ресурса! Но я на своем месте, и могущественнее, чем она! Я на земле руковожу реальными делами, ни на кого не оглядываясь, а она летает высоко в облаках, вынужденная со всеми считаться! И с Леей, и с другими офицерами! Мне не нужен корпус, Шимановский, – продолжила она уже тише, подводя итог беседе. – Я просто хочу, чтобы один глупый мальчишка выжил, не отправился на запрограммированную бойню, а выучился, вырос, женился и нарожал деток. Нравишься ты мне, юноша, нравишься. Симпатичен. И мне по-человечески будет жаль, если получится иначе.

Я молчал. Насколько мог судить, в данный момент она не врала. Если честно, у меня никогда не проскакивало ощущения, что она врет, но сейчас она была сама искренность.

Однако я не мог пойти у нее на поводу, просто так отказаться от начатого. Возможно, она права, в корпусе будет жарко, и ее предложение – лучший выход. Но и она не бог.

Не знаю, какое приму решение, у меня есть время разобраться в себе. Но сейчас соглашаться не буду. Слишком мало прошло времени для анализа ее слов и выводов.

– А если я откажусь не сейчас? Позже? Ближе к концу испытаний?

Она усмехнулась.

– Тогда у меня будут связаны руки. Сейчас же, пока все заняты, я всемогуща. Никто не знает, что ты собой представляешь, и один твой звонок может многое. Потом в тебя вцепятся мертвой хваткой, а меня… Меня заменят. Соглашайся, Шимановский. Сейчас или никогда.

Я еще ломался для вида. Но только для вида.

Дальше, до самого корпуса, мы ехали молча. Ехали долго, где она только не петляла! Объехали почти весь город! Побывали даже на таких окраинах, где «Эсперансу» в иных обстоятельствах никогда не увидишь, куда и на более дешевой машине заезжать не стоит.

Мы же заезжали. И останавливались под недоуменными взглядами аборигенов, особенно детворы, стайками слетающейся к нашему транспорту, удивленно галдя. Моя спутница вновь выпускала дроидов, закрашивающих карту вокруг, после чего трогались и ехали дальше. Как я понял, таким образом она отрывалась от возможной слежки, от электромагнитных жучков. Судя по ее ругательствам и комментариям, минимум один жучок у нас имелся. В прошедшем времени, конечно.

В общем, к бело-розовому зданию мы подъехали не скоро, часа через четыре. Времени на тренировки оставалось мало, и в тот день я сдавал тесты интеллектуальные. Кружочки, треугольники, квадратики – расположи фигуры, найди лишнее, укажи, что должно идти потом.

Этих тестов тоже было много. Они дублировали друг друга, и после десятого или двадцатого я понял, что в принципе все они проверяют одно и то же.

Ну, это дело методистов и психологов корпуса. В конце концов, они не имеют права на ошибку. «Лучше перепроверим человека десять, двадцать раз, зато точно будем знать, годен он или не годен», – приблизительно такая по идее у них логика.

Согласно реакции Катарины, я относился к категории «годен» или «очень даже годен», и ей это обстоятельство не нравилось. Относилась она ко мне с подчеркнутым пренебрежением, словно я раздражающая ее муха, однако с уважительным пренебрежением. Ни словом, ни жестом, ни наклоном головы не позволила себе ничего, намекающего о происшествии и разговоре после школы. Ее глаза будто говорили: «Ты пожалеешь, Шимановский, но это было твое решение».

Да, мое, и я не отказываюсь. Но относительно нее самой я сегодня понял одну важную вещь, она сделает все от нее зависящее, чтобы меня не приняли, но бить в спину и подтасовывать факты не станет. Такое не в ее духе. Этакая принципиальная бесстрашная благородная амазонка, не способная на подлость к тем, кого не считает врагом.

Из новостей дня особо стоит выделить ее приказ, именно приказ, отданный, когда мы ехали домой (она вновь отвозила меня, но на обычной машине):

– Шимановский, с завтрашнего дня начинаются ускоренные тесты. Будут проходить с девяти утра. На ближайшие две недели о школе забудь – нет времени.

– Но… – Я попытался протестовать, но понял, что не из-за чего. Я куда собрался? Туда. А школа? Или школа, или корпус, это надо решать сразу.