и сама надела петлю на его шею — один из гвардейцев помог затянуть её потуже.

Отец, лорд Джеймс, никогда не нанимал палачей. Казнил он всегда сам, в основном — через отрубание головы, даже если к смерти был приговорён какой-нибудь простолюдин-убийца или насильник. Разумеется, отец не учил её, как правильно вешать предателей.

Хенвальд решительно поднялся на стул, и лишь тогда его жена посмела на него взглянуть. Кристина не заметила слёз в её глазах, зато обнаружила в них такое отчаяние, такую безнадёжность, что это не могло её не тронуть. Видимо, Маргарита и правда его любила… Раз она была такой покорной и кроткой, а теперь так тосковала, то стоило предполагать, что в их отношениях были определённые чувства, даже если брак изначально, возможно, был по расчёту.

Маргарита прижала Ульрику к себе и заставила спрятать лицо в складки платья. Девочка, кажется, плакала — её плечи вздрагивали, а пальчики сжали подол материнского платья с такой силой, будто она хотела его порвать.

А Хенвальд всё это время смотрел на Кристину странным взглядом, будто был сторонним наблюдателем, следившим, правильно ли она всё делает и не нужно ли её как-то поправить. Она же старалась не обращать на него внимания и никак не выдавать своего безумного волнения. Но всё же взгляд его пронизывал до костей. По сути, это был взгляд покойника, и она знала, что он ещё не раз явится ей в кошмарах. Поэтому хотела было отвести глаза напоследок, но невольно подняла голову, когда он прошипел:

— Будь ты проклята, чёртова ведьма.

Кристина зажмурилась на мгновение. Господи, только дай сил… Если она сейчас оплошает, над ней будут смеяться не только враги, но и союзники. «Генрих, любовь моя, как поступил бы ты?»

Она открыла глаза, когда поняла, что сил у неё было достаточно, и резко ударила пинком по стулу, выбивая его из-под ног Хенвальда.

Маргарита не выдержала и завизжала, бросилась было вперёд, и гвардейцам пришлось держать её сильнее и крепче. Капитан Больдт, коснувшись плеча Кристины, заставил её чуть попятиться — подальше от дёргающегося висельника, чтобы тот случайно не задел её во время предсмертных конвульсий. А Кристина смотрела на него, понимая, что сейчас, в этот самый момент, в час этой казни, она перешла некую черту, некий определённый рубеж, невероятно важный для неё и её будущего. Она впервые совершила казнь, впервые убила кого-то не в бою, и вряд ли это событие позволит ей спокойно жить дальше.

Хенвальд бился в конвульсиях недолго.

Верёвка, слава Богу, не подвела — хорошо, что она оказалась действительно крепкой.

* * *

Кристина переживала, что из-за прошедшего в ночь перед казнью дождя весь Зелёный тракт превратится в одно большое болото, по которому невозможно будет передвигаться. И чтобы успеть хотя бы к вечеру дня, когда пройдёт акколада Рихарда, придётся передвигаться через лес галопом, объезжая обширные грязные лужи и становища… Это будет очень нелегко, но Кристина была готова на всё, лишь бы успеть.

Рихард взял с неё обещание, а обещания она выполняла всегда.

Она оставила в Хенвальде верных людей во главе с капитаном Больдтом: он быстро шёл на поправку и уверял, что готов выполнить любое её поручение, лишь бы не пришлось слишком быстро ходить. Кристина улыбалась и благодарила его, но в глубине души беспокоилась. Дело было вовсе не в том, что она не доверяла Герхарду, — совсем напротив, лишь ему она могла поручить решение всех связанных с Хенвальдом проблем, что не требовали её непосредственного вмешательства. Кристина боялась, что в её отсутствие здесь произойдет что-то важное, а она это пропустит и не сумеет ни на что повлиять. Правда, она не могла даже представить такое событие, предотвращение которое было бы только в её силах.

Поэтому надо ехать. Рихард ждёт, да и отчитаться Генриху следует как можно скорее — ему ещё предстоит принять решение о том, кому передать земли Хенвальда, а этот вопрос требует тщательного рассмотрения. Поспешности такие дела не терпят, но чем раньше Генрих начнёт обдумывать их, тем быстрее примет решение — справедливое и устраивающее всех. Жители окрестных деревень и городков, слуги, крестьяне и рыцари-ленники не должны долгое время жить без сюзерена и хозяина.

Повесив Ульриха, Кристина тут же занялась организацией отряда, который бы сопроводил Маргариту и её дочь в монастырь. Единственная женская обитель Драффарии находилась в северо-западном Бьёльне, недалеко от границы с Нолдом на севере и Кэберитом на западе, во владениях Варденов, поэтому граф Роберт вызвался сопровождать пленниц сам. Но Кристина по-прежнему не вполне доверяла ему. Вдруг, оставшись наедине с бывшей графиней, он предложит ей заключить союз и отомстить за Ульриха, подняв новое восстание? Вроде бы Варден уже доказал свою верность, да и дочь его всё ещё оставалась в Айсбурге… Хотя лукавый блеск в его синих глазах не заметил бы только слепой. Он всегда был себе на уме, и кто знает, о чём думал сейчас, после подавления восстания.

Поэтому Кристина попросила Герхарда Больдта разобраться с Гретхен. Ему самому ехать в монастырь было необязательно, но он мог выбрать своих лучших людей, верных и порядочных, которые не стали бы издеваться над несчастной женщиной и как-то посягать на её честь. Помимо всего прочего, Кристина написала настоятельнице монастыря, предупредив её о приезде Маргариты с дочерью и попросив её монахинь по возможности встретить пленниц на тракте.

Затем Кристина поехала домой.

Она взяла с собой всего десять человек охраны — чем меньше эскорт, тем быстрее он доскачет до Айсбурга. Наскоро побросала в седельные сумки те свои вещи, что успели зашить и выстирать, велела собрать припасов на два дня, воду, палатки и прочие необходимые вещи. Если им и правда приходится сворачивать с раскисшего тракта и ночевать в лесу, а не на становищах или в весях, то это всё им ещё пригодится.

Однако Кристина ошиблась: грязь на тракте, конечно, была, но не такая вязкая, как она ожидала. Чем дальше они продвигались на восток, тем суше оказывалась дорога, и в итоге за неполный день её отряд преодолел половину пути, остановившись на ночлег в придорожной веси из полутора десятков маленьких домишек.

А именины Рихарда наступят уже завтра. Хотя бы к вечеру надо попытаться успеть… Сам обряд акколады она уже точно пропустит, и это было, конечно, обидно, но хотелось верить, что Рихард её простит. Поэтому Кристина велела выезжать в шесть утра, однако ночью снова зарядил дождь, который шёл всё утро. Сидя у окна крестьянской избы