что-то царственное и внушающее благоговейный трепет. Его белоснежные волосы ниспадали на плечи, а огромная белая борода, взъерошенная и неопрятная, доходила почти до пояса. Из-под белых нависших бровей сверкали огромные светящиеся глаза, не потускневшие от возраста.

“Чужеземец, у которого осанка короля”, - сказал он Куллу громким, глубоким звучным голосом, - “не хотел бы ты пересечь реку?”

“Да, - сказал Кулл, - если они, которых мы ищем, пересеклись”.

“Вчера на рассвете на моем пароме приплыли мужчина и девушка”, - был ответ.

“Именем Валки!” - выругался Кулл, - “Я мог бы найти в себе силы восхищаться храбростью этого дурака! Что за город лежит за этой рекой, перевозчик?”

“Дальше нет города”, - сказал старший мужчина. “Эта река отмечает границу Грондара – и всего мира!”

“Как!” - воскликнул Кулл. “Мы так далеко продвинулись? Я думал, что пустыня, которая является концом света, была частью владений Грондара.”

“Нет. Здесь заканчивается Грондар. Здесь конец света; за ним магия и неизвестность. Здесь граница мира; там начинается царство ужаса и мистицизма. Это река Стагус, а я Кейрон -Перевозчик”.

Кулл с удивлением посмотрел на него, мало подозревая, что он смотрит на того, кому суждено пройти сквозь тусклые века, пока мифы и легенды не изменили правду и перевозчик Кейрон не стал лодочником Гадеса.

“Ты очень постарел”, - с любопытством сказал Кулл, в то время как валузийцы смотрели на этого человека с удивлением, а дикие пикты - с суеверным трепетом.

“Да. Я человек Старшей расы, который правил миром до того, как была Валузия, или Грондар, или Зарфхаана, всадники с заката. Вы бы переправились через эту реку? Я переправил многих воинов, многих королей. Помни, те, кто путешествует за пределами восхода солнца, не возвращаются! Ибо из всех тысяч, кто пересек Стагус, не вернулся ни один. Триста лет прошло с тех пор, как я впервые увидел свет, король Валузии. Я переправлял армию короля Гаара Завоевателя, когда он направлялся в Край Света со всем своим могучим воинством. Они проходили семь дней, но ни один человек из них не вернулся. Да, звуки битвы, лязг мечей долго разносились над пустынными землями от солнца к солнцу, но когда засияла луна, кругом воцарилась тишина. Запомни это, Кулл, ни один человек никогда не возвращался из-за пределов Стагуса. Безымянные ужасы таятся в тех землях, и ужасны жуткие очертания судьбы, которые я вижу за рекой в смутных сумерках и сером свете раннего рассвета. Запомни, Кулл.”

Кулл повернулся в седле и оглядел своих людей.

“Здесь мои приказы прекращаются”, - сказал он. “Что касается меня, я еду по следу Фелгара, если он ведет в Ад и дальше. И все же я никому не приказываю следовать за этой рекой. У всех вас есть мое разрешение вернуться в Валузию, и о вас никогда не будет сказано ни слова упрека”.

Брул подъехал к Куллу сбоку.

“Я еду с королем”, - коротко сказал он, и его пикты подняли согласный крик. Келкор выехал вперед.

“Те, кто хочет вернуться, сделайте один шаг вперед”, - сказал он.

Металлические ряды сидели неподвижно, как статуи.

“Они скачут, Кулл”, - ухмыльнулся Брул.

Свирепая гордость поднялась в дикой душе короля. Он произнес одну фразу, фраза, которая взволновала его воинов больше, чем почести.

“Вы люди”.

Кейрон переправил их через реку, переплывая на веслах и возвращаясь обратно, пока все силы не оказались на восточном берегу. И хотя лодка была тяжелой и древний человек греб в одиночку, все же его неуклюжие весла быстро вели громоздкое судно по воде, и в последнем путешествии он устал не больше, чем в начале.

Кулл заговорил. “Поскольку пустыня кишит дикими существами, почему никто не приходит в земли людей?”

Кейрон указал на реку, и, присмотревшись, Кулл увидел, что река кишит змеями и маленькими пресноводными акулами.

“Ни один человек не переплывает эту реку”, - сказал перевозчик. “Ни человек, ни мамонт”.

“Вперед”, - сказал Кулл. “Вперед; мы едем. Перед нами свободная земля”.

Кот и череп

Кот и череп

Король Кулл отправился с Ту, главным советником трона, посмотреть на говорящего кота Делкарда, ибо, хотя кот может смотреть на короля, не каждому королю дано смотреть на кота, подобного коту Делкарда. Итак, Кулл забыл о смертельной угрозе некроманта Тулсы Дума и отправился в Делкардес.

Кулл был настроен скептически, а Ту был осторожен и подозрителен, сам не зная почему, но годы контрзаговоров и интриг испортили его. Он раздраженно клялся, что говорящий кот был ловушкой и обманом, надувательством и заблуждением, и утверждал, что если бы такая вещь существовала, это было бы прямым оскорблением богов, которые предопределили, что только человек должен обладать силой речи.

Но Кулл знал, что в старые времена звери разговаривали с людьми, ибо он слышал легенды, переданные от его предков-варваров. Поэтому он был настроен скептически, но открыт для убеждения.

Делькардес помог осуждению. Она с гибкой непринужденностью развалилась на своем шелковом ложе, сама похожая на большую красивую кошку, и смотрела на Кулла из-под длинных опущенных ресниц, которые придавали невообразимое очарование ее узким, пикантно раскосым глазам.

Ее губы были полными и красными и обычно, как и сейчас, изгибались в слабой загадочной улыбке, а шелковые одежды и украшения из золота и драгоценных камней мало скрывали ее великолепную фигуру.

Но Кулл не интересовался женщинами. Он правил Валузией, но, несмотря на все это, он был атлантийцем и свирепым дикарем в глазах своих подданных. Война и завоевания привлекли его внимание, наряду с удержанием своих ног на вечно качающемся троне древней империи и задачей изучения путей, обычаев и мыслей народа, которым он правил, – и угроз Тулса Дум.

Для Кулла Делкардес была загадочной и царственной фигурой, соблазнительной, но при этом окруженной дымкой древней мудрости и женской магии.

Для Ту, главного советника, она была женщиной и, следовательно, скрытой основой интриг и опасности.

Для Ка-ну, пиктского посла и ближайшего советника Кулла, она была нетерпеливым ребенком, выставлявшим себя напоказ под впечатлением от своего шоу-актерства; но Ка-ну там не было, когда Кулл пришел посмотреть на говорящего кота.

Кошка развалилась на шелковой подушке на своем собственном диване и посмотрела на короля непроницаемыми глазами. Ее звали Саремес, и у нее был раб,