Витвицкий открыл корочки, прочитал вслух: – Комитет государственной безопасности СССР. Горюнов Олег Николаевич, майор, – после чего вернул удостоверение Горюнову, посмотрел на него выжидательно. – И давно вы в Комитете?

– Вы же не думали, что Государственная безопасность пустит дело такого масштаба на самотек. Нужен был контроль. Нужен был куратор. Вот он, перед вами, – Горюнов чуть театрально склонил голову.

Витвицкий сглотнул, посмотрел на бутылку.

– Так что, Виталий Иннокентьевич, выпьете? – поинтересовался Горюнов.

Витвицкий кивнул, принял у Горюнова стакан с коньяком, тихо спросил:

– Почему же вы решили рассказать мне об этом теперь?

– Потому же, почему дал полный расклад по твоей версии в Москву. Потому что Брагин – паршивое назначение, на которое я не могу повлиять. А твоя позиция мне кажется перспективной.

Витвицкий вертел стакан с коньяком, обдумывая услышанное, затем сел, отставил коньяк, посмотрел на Горюнова.

– И что дальше?

– Работать будем, что же еще, – усмехнулся тот, наливая себе.

Спустя час на столе стояла практически пустая бутылка и два стакана, в одном из которых янтарно поблескивал так и не выпитый Витвицким коньяк. Горюнов, прощаясь, сказал:

– На всякий случай: об этом нашем разговоре знать никому не стоит.

– Я понимаю, – кивнул Витвицкий.

– И не раскисай, капитан. Непробиваемой глупости кругом полно. Просто помни, что ты не один против всех, и не трать силы впустую.

Горюнов протянул Витвицкому руку. Капитан искренне ответил на рукопожатие.

– Олег Николаевич, я хотел… То есть я должен…

– А вот извиняться передо мной не надо, – Горюнов хлопнул Витвицкого по плечу.

– Спасибо.

– Бывай, капитан. Но не расслабляйся. Брагин просто так тебе это не оставит, помяни мое слово.

Горюнов вышел. Витвицкий закрыл за ним дверь, вернулся к столу, взял свой стакан с так и не выпитым коньяком, походил с ним от стола к окну и обратно, о чем-то напряженно размышляя. Спохватившись, пошел в ванную комнату, вылил коньяк в раковину и тщательно вымыл стакан.

* * *

Овсянникова приехала в Батайск к десяти и в начале одиннадцатого уже была в кабинете старшего лейтенанта Куликова, который вел дело.

– Ирина Алексеевна, доброе утро. Все знаю. Уже звонили, сказали, что дело вы у нас не заберете. Но я рад вашему участию, – улыбнулся грузный Куликов, поднимаясь из-за стола.

– Попробуем поработать вместе, – кивнула Овсянникова. – Что нового?

Куликов указал на стул напротив, сел, развернул к Овсянниковой раскрытую папку с делом.

– Ничего особенного. Свидетельские показания товарищей из лесхоза, которые нашли тело. Еще пришел развернутый отчет по трупу.

Овсянникова взяла отпечатанный на машинке отчет экспертов, пробежала глазами.

– По характеру ножевых вы и так все знаете, – продолжил Куликов. – Девушку убили в другом месте. Тело привезли и выбросили несколько дней назад. Из интересного, обратите внимание, на теле и остатках одежды обнаружены следы краски бежевого цвета и волокна овечьей шерсти.

– И краска автомобильная, – кивнула Овсянникова.

– Тело могли везти в багажнике, и тогда это краска с внутренней стороны багажника.

– А овечья шерсть? Вряд ли убийца перевозил в том же багажнике овец, – сказала Овсянникова.

– У вас ведь нет своей машины? – неожиданно спросил Куликов.

Овсянникова отрицательно покачала головой.

– Автомобилисты часто используют чехлы, чтобы не портить сиденья. Чехлы бывают разные, в том числе из овечьей шерсти, мохнатые такие. Очень модно сейчас, – объяснил Куликов.

– Что еще раз подтверждает, что наш убийца либо частный автовладелец, либо имеет отношение к автомобильной отрасли? – прищурилась Овсянникова. – Стоит проверить все предприятия автотранспорта.

– Обижаете, товарищ старший лейтенант, – улыбнулся Куликов. – Мы здесь провинциалы, конечно, но не дураки. Уже проверяем.

* * *

Начальник батайской автобазы Тихонов был недоволен. Вместо того чтобы нормально работать, ему пришлось заниматься совершенно зряшным, с его точки зрения, делом: общаться с милицией.

Тихонов шагал вдоль боксов с машинами, то и дело поглядывая на белобрысого лейтенанта, фамилию которого он сразу забыл, помнил только имя – Николай.

– Помещение я вам выделю, – бубнил Тихонов. – Опросите, кого посчитаете нужным. Только зря вы так. У нас контингент приличный. Впустую время потратите.

– Разберемся, – кивнул Николай.

В стороне было припарковано несколько легковушек. Среди них выделялись ухоженные «Жигули» Черемушкина. Николай остановился, подошел ближе, заглянул в салон. На передних сиденьях белели чехлы из овчины.

– А это чей жигуль? – поинтересовался милиционер.

Начальник автобазы поморщился.

– Механика нашего. Кости.

– Неплохо у вас механики получают. Можно с ним поговорить?

Тихонов еще более скривился – милицейский визит явно затягивался – и молча указал на один из боксов, мол, прошу.

* * *

Черемушкин в рабочей одежде сосредоточенно гремел инструментом под капотом ЗИЛа.

– Черемушкин! Костя! – окликнул его слесарь, заходя в бокс.

Черемушкин дернулся, ударился головой о капот ЗИЛа, матернулся.

– Что такое?

– К начальству тебя вызывают. Срочно, – сказал слесарь, подходя к верстаку.

Черемушкин вытер руки ветошью, спрыгнул на землю.

– Что за срочность такая, Мишаня?

– Не знаю, – пожал плечами слесарь. – Менты там приехали. Тобой интересовались. В конторе ждут, в учебном классе. Ты это… натворил чего?

Черемушкин бодро хлопнул коллегу по плечу.

– Мишаня, я бы и захотел – не натворил. Когда? Дом – работа, работа – дом.

И не глядя сунув ветошь в руки слесаря, Черемушкин уверенным, широким шагом двинулся к воротам бокса. Впрочем, как только он вышел, вся его уверенность и напускная веселость исчезли, как с белых яблонь дым. Глаза Черемушкина забегали, ладони сделались влажными. Он закусил губу, лихорадочно соображая, на чем прокололся.

Войдя в контору, он остановился в коридоре у двери с табличкой «Класс инструктажа водителей и старших машин», достал из кармана обручальное кольцо, надел на палец, коротко постучал и распахнул дверь.

– Здрасьте. Вызывали?

– Здравствуйте. Гражданин Черемушкин Константин Геннадьевич? – спросил Николай, указывая на стул возле своего стола.