— Барт доволен. Нашел свое место в доме, — с улыбкой сказал Уилл.

Эта картина неожиданно тронула мальчика, потому что напомнила ему о том, как он впервые увидел гигантского кота в доме Джеромов в Колонии. У Уилла даже возникло ощущение, будто он сам наконец вернулся домой. Бросив взгляд на Честера, он понял, что его друг тоже на время позабыл обо всех заботах. Обстановка была такая знакомая, такая домашняя, а вкус сладкого чая, хоть и без молока, такой привычный, что можно было подумать, будто мальчики приехали в гости к тете в маленький английский городок.

— А откуда взялись все эти штуки? — поинтересовался Уилл, оглядывая комнату. — Неужели тоже с корабля?

Марта кивнула.

— Почти все уже было тут, когда мы нашли этот дом. Кое-что Натаниэль сам принес с галеона, на который наткнулся в одной из Семи Сестер, — ответила она.

— Я так и думал, что это был галеон, — кивнул Уилл. — Но как он сюда попал? Вы не знаете?

Марта покачала головой, не глядя на ребят. Она откашлялась так громко, что Честер машинально выпрямился на стуле, а потом опять высморкалась в рукав.

— Можете показать нам галеон? — спросил Уилл, твердо вознамерившись выяснить об этих местах все, что удастся.

— Натаниэль нашел тут и другие корабли. Он порой исчезал на несколько недель, а потом возвращался с целой тележкой разных вещей и возился с ними дома. Он у меня рукастый был. Наша ограда вся сделана из частей металлического корабля.

Уилл приподнял брови и взглянул на Честера.

— Металлический корабль? — шевельнул он губами, но вслух ничего не сказал. Сейчас его больше интересовал ответ на другой вопрос.

— А ваш Натаниэль… Где он сейчас?

Марта, кряхтя, поднялась со стула. Она вразвалку подошла к масляной лампе, сняла ее с крюка и сделала мальчикам знак следовать за ней. На крыльце хижины женщина задержалась, чтобы обвести взглядом клумбы с цветами. Запрокинув голову, она глубоко вдохнула. Уилл тоже потянул носом воздух. Среди множества приятных сладковатых ароматов резко выделялся знакомый запах огненного аниса.

— Роскошно, — объявила Марта и повела ребят за дом по извилистой тропинке, поднимавшейся к самой стене пещеры.

Когда они проходили мимо клумбы цветов, которые были похожи на люпины, но светились то ярко-красным, то светло-оранжевым, будто тлеющие угли, женщина предупредила:

— Осторожно, не трогайте бешеный горошек, а то сыпью покроетесь. Тот еще паразит.

Мальчики не совсем поняли, что она имеет в виду, но решили не рисковать и обошли клумбу, держась дальнего от нее края тропинки. За ними пристроился неизвестно откуда возникший Бартлби — похоже, кот захотел присоединиться к прогулке.

Через несколько мгновений процессия остановилась перед деревянной скульптурой в человеческий рост, изображавшей ангела. Умиротворенное лицо, длинные волнистые волосы, разметавшиеся по плечам, сложенные за спиной лебединые крылья — все было вырезано с большим мастерством.

— Нат… Натаниэль, — прошептала Марта. — Вот здесь я его похоронила, — и она опустила взгляд на камни, аккуратно уложенные у ног ангела.

— Так он… так он… умер? — глухим голосом произнес Уилл.

— Да, уже два года как, — хрипло ответила Марта, не поднимая глаз. Тем временем Бартлби подкрался к статуе и приподнял заднюю лапу. Уилл и Честер в ужасе уставились на него, сознавая, что собирается сделать кот. Бартлби заметил повышенное внимание к себе и на мгновение задумался, но потом фыркнул и задрал лапу выше. Уилл понял, что надо что-то сделать, пока не случилось непоправимое.

— Барт! Фу! — зашептал он, бешено жестикулируя из-за спины Марты.

Кот понял, чего от него хотят. Сердито глянув на хозяина, он опустил лапу и потрусил за хижину. Марта, по-видимому, ничего не заметила. Уилл почувствовал, что молчание слишком затянулось, и обратился к ней:

— Это вы сделали ангела?

— Нет, он с корабля… Это была фигура на носу. Но я вырезала ему другое лицо… чтобы было похоже на моего мальчика… — отстраненно сказала женщина и почесала затылок. — Я выбрала это место, потому что тут, у стены, — она направила свет фонаря на землю за спиной ангела, — другие могилы. Натаниэль считал, что там похоронены те, кто построил хижину.

Марта развернулась, как будто высказала все, что хотела, и собралась идти в дом. Вдруг она застыла на месте и снова заговорила:

— Вот еще что. Натаниэль тогда свалился в расщелину и сломал несколько ребер. Тут же набежали пауки, много пауков. Они чуют раненых и слабых. Они набросились на него.

Женщина посмотрела на Уилла, потом на Честера.

— У Натаниэля с собой было очень мало огненного аниса, но все-таки он убежал от пауков и добрался до дома. — Она помолчала несколько секунд и продолжила: — Я знаю, как лечить раны… и многие болезни тоже. В Глубоких Пещерах приходится быстро учиться, — нахмурилась Марта. — Ребра у Натаниэля быстро срослись, он пошел на поправку, но вдруг… вдруг у него началась лихорадка. Очень тяжелая. Я старалась помочь ему, как могла. — Она прерывисто вздохнула, теребя свою юбку грязными пальцами. — Так все и кончилось. Ему было девятнадцать лет. Мое единственное дитя угасло у меня на глазах.

— Сочувствую вам, — пробормотал Честер.

Марта поджала губы, словно сдерживала слезы, и снова повисла тишина. Уиллу хотелось как-то утешить ее, но он не мог подобрать слова. Наконец женщина совладала с чувствами и сказала ровным голосом:

— Натаниэль был старше твоего друга и к тому же силен как бык, но здесь в воздухе есть что-то дурное. Оно, как пауки, ждет, пока человек ослабнет, и тогда нападает. Это оно погубило моего сына, и я надеюсь только, что с вашей девочкой такого не случится.

* * *

— Так, подожди. Ты с самого начала была стигийкой. Я все правильно понимаю? — спросил доктор Берроуз у Ребекки, сидевшей напротив.

— Я родилась стигийкой. Фтигийцем нельфя фтать! — ответила девочка, теряя терпение.

— Ты опять шепелявишь. Что случи… — начал доктор.

Ребекка его перебила.

— Сломала несколько зубов, когда падала в Пору, — очень отчетливо произнесла она, старательно выговаривая свистящие звуки. — А спрыгнула вниз я потому, что хотела помочь тебе.

Доктор помолчал, с легким недоверием разглядывая девочку.

— Значит, ты родилась стигийкой, а Уилл — колонистом… — Он снял очки и потер переносицу. — Но ты… он… ты же… а он… — залопотал доктор Берроуз, путаясь в словах. Наконец он надел очки, и его мысли тут же, как по волшебству, снова стали четкими. — Как же тогда получилось, что мы усыновили вас обоих?

— Случайно. Когда вы с мамой взяли Уилла, стигийская Паноплия постановила, что кто-то должен за ним присматривать. Жребий пал на меня, — объяснила Ребекка и криво улыбнулась ему. — А ты фем-то недоволен?