Это значит пойти против своей человеческой природы. Conatus – природная сила, жизненная мощь, источник всех наших желаний, лежит в основе добродетели и ведет к счастью: «основание добродетели составляет самое стремление сохранять собственное существование <…> счастье состоит в том, что человек может сохранять его» [161] [3]. Таким образом, разум не должен противиться этой природной силе, а должен содействовать ей, чтобы она раскрылась как можно более полно. И мудрость состоит не в том, чтобы игнорировать или подавлять свои жизненные устремления, а в том, чтобы их поддерживать и направлять.

«Так как разум не требует ничего противного природе, то он требует, следовательно, чтобы каждый любил самого себя, искал для себя полезного, что действительно полезно, и стремился ко всему тому, что действительно ведет человека к большему совершенству» [162] [4].

Мнение Спинозы сильно отличается от взглядов тех, кто относится к желанию как к чему-то такому, что несет слабость (Платон), как к чему-то незначительному (стоики) или к тому, с чем надо бороться по причине заблуждений и привязанностей, которые желание формирует (представители аскетических течений). Желание – это не слабость, а сила, возражает Спиноза Платону. Желание опасно не само по себе, но только если оно ошибочно направлено, так что надо не отказываться от желания, а верно его направлять – обращается он к сторонникам аскетизма. Потому что подавлять желание – это значит уменьшать жизненную силу человеческого существа, то есть отнимать у настоящего живого человека фундаментальное качество его природы во имя следования иллюзорному идеалу сверхчеловека. Аскеза, отказ от желаний – это не добродетель, по мнению Спинозы, это уменьшение жизненной силы, которое ведет скорее к печали, чем к радости. Нужно не подавлять или уменьшать желание, а верно направлять его при помощи разума. Научиться ориентировать его на людей и вещи, которые увеличивают нашу силу и нашу радость, вместо того чтобы их уменьшать. Мудрость, как я уже сказал, состоит не в том, чтобы избегать всякой встречи, а в том, чтобы научиться их выбирать, отдавая предпочтение нужным и отказываясь от ненужных; в том, чтобы отличать, что для нас хорошо, и желать того, что принесет нам истинную радость. Надо не гасить силу желания, а разумно его перенаправлять, если оно приносит нам печаль, например, если мы привязаны к вещам или людям, но они ограничивают нас, вместо того чтобы помогать нам расти.

В этом мнение Спинозы совпадает с положениями большинства крупных философских течений Античности, таких как эпикурейство или аристотелизм: при помощи разума и воли необходимо направлять желание на истинные блага, которые помогают человеку совершенствоваться, а не вредят ему. Но Спиноза идет дальше: в то время как эпикурейцы отводят важнейшую роль разуму, а стоики опираются на волю, он утверждает, что разума и воли недостаточно, чтобы заставить нас измениться. Как бы ни были важны разум и воля, в них нет достаточной силы, способной освободить от пагубной страсти, разрушительной привязанности или зависимости. Единственная сила, которая действительно способна заставить нас измениться, – это желание. Именно желание, затрагивающее и тело, и душу, способно мобилизовать все наше существо и привести его к изменениям тогда, когда разум и воля, бесплотные и затрагивающие только душу, могут оказаться бессильными. В отличие от Платона или Декарта, Спиноза не противопоставляет разум и чувства. Желание способно привести в действие все ресурсы нашего существа, в то время как разум и воля затрагивают лишь душу. Вот почему, чтобы вести нас к мудрости, разуму нужны чувства. Так Спиноза утверждает основополагающую истину: «Аффект может быть ограничен или уничтожен только противоположным и более сильным аффектом, чем аффект, подлежащий укрощению» [163] [5]. То есть невозможно побороть ненависть, печаль или страх одними рассуждениями, вместо них надо насаждать любовь, радость, надежду. Роль разума, следовательно, состоит в том, чтобы найти объекты, способные пробудить в нас положительное чувство, которое будет сильнее, чем огорчающий нас негативный аффект, и, следовательно, способно пробудить в нас новое желание.

Человеку, страдающему зависимостью, нет никакой пользы в том, чтобы повторять себе: «Я несчастен, необходимо, чтобы я завязал с этим, я разрушаю себя и калечу свою жизнь», – это не даст ему никакого решающего импульса, помогающего освободиться от этой зависимости. Ему может помочь поиск позитивного аффекта, который вытеснит зависимость: влюбиться, взять на себя заботу о ком-то, найти хобби и так далее. Эти положительные чувства могут породить в нем новое желание, которое мобилизует его волю и даст ему силу следовать за разумом. Так, у меня был знакомый, который впал в депрессию и не хотел даже выходить из дома. Тогда одна подруга подарила ему кота. Буквально за несколько дней молодой человек привязался к нему и стал о нем заботиться. Это придало ему сил вставать по утрам, кормить кота, выходить, чтобы покупать для него все необходимое, водить его к ветеринару и так далее. Понемногу молодой человек вернулся к активной жизни. Привязанность к коту оказалась сильнее овладевшего им уныния и пробудила в нем другие эмоции, которые помогли ему измениться.

Мы далеко от морали долга, основанной на подавлении чувств, желаний и инстинктов. «Управление» желанием, его перенаправление, становятся ключом к счастью и к возможности самореализации. Кстати, как я уже упоминал, то, что Спиноза теоретически обсуждает в этических и философских терминах, Иисус применил на практике уже века назад во имя духовности и любви [6]. То, что Спиноза называл страстью, то есть желанием, связанным с неадекватной идеей, Иисус называл «грехом», словом, которое на иврите обозначает «попадание мимо цели». С течением веков и развитием христианских традиций слово «грех» стало обвинительным, несущим груз порицания; чего только стоили составленные духовенством бесконечные списки грехов, некоторые из которых обещали привести нас прямиком в ад. В Евангелии об этом ничего нет – Иисус никого не обвинял и ни к чему не приговаривал. Когда он спас от побиения камнями женщину, уличенную в прелюбодеянии, он сказал ей: «Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши», что спинозист перевел бы как «расти в своем желании, перенаправь его и не ошибись с выбором цели». Таков был подход Христа: он не судил и не приговаривал людей, он их спасал и возвышал. Вспомним слова Иоанна Богослова: «Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него» [164] [7]. Иисус (как и