— Так мне что, работать идти? Я не хочу простым работягой, а денежной должности все никак не подворачивается.

— Ну, испугался! Это дети пролетариата пусть работают. А ты принадлежишь к высшему обществу. И за тебя уже все сделали. Я немного разбираюсь в этом деле и знаю, что только рабочие и колхозники действительно трудятся в привычном понимании этого слова. Чем выше стоит человек, тем меньше ему приходится вкалывать. Система налажена, работает без сбоев, за него все делают другие. Твой Вадим встает в шесть утра, приходит домой в потной рубахе и с мозолями на руках? Папаша содержит молодую жену, позволяет себе развлекаться на полную катушку на кровно заработанные? Ведь даже у мачехи есть машина, а у тебя нет. И даже у нее есть доля в бизнесе, на которую она живет припеваючи. Никто не работает, но все пользуются капиталом семьи. Все, кроме тебя. Почему? Может, ты приемный? Так и Марина не родная…

— Да она вообще достала, — вставил он свое слово, — на отца орет, меня уродом обзывает. Раньше тихая была, а теперь как с катушек съехала. Нет, я скажу отцу, пусть гонит ее. На ее место еще таких толпа набежит, тихих и послушных.

— Прогонит, — подлила масла в огонь я, — только ты говорил, что половина ваших бабок и коттедж — ее. Так что непонятно, кто кого прогонит. Она обеспеченная леди, а вы с папашей останетесь на содержании у Вадима. Все втроем в городской квартирке.

Тони молчал. Я не понимала одного: как он раньше не пришел к такой простой истине? Жил себе жизнью примитивного создания, тратил на убогие развлечения и наркоту тот минимум, что выделял ему брат, и думал, что так будет продолжаться вечно? А Вадим тоже хорош. Наверное, его действительно устраивало такое положение вещей. Иначе он просто силой вправил бы мозги младшему брату и заставил его учиться и работать. А так… все наркоманы рано или поздно приходят к передозировке. Я забрала у притихшего Тони пакет с деньгами, сказала, что позвоню сама, и уехала. Я устала направлять этого пресного туповатого типа. Неужели и после сегодняшней сыворотки правды он ничего не предпримет? Будет преданно смотреть в глаза брату и отцу и тихонечко таскать у них мелочь?

На следующий день мне позвонила Марина. Слышно было, как она пытается сдержать слезы, но голос дрожал и постоянно срывался. Она ничего не объясняла, просто просила прийти, пока она одна дома. Да, ситуация. Я говорила, что почти всегда свободна, так что причины для отказа у меня не было. Договориться прийти в другое время? Она может успокоиться и передумает со мной откровенничать. А судя по всему, именно это она и собиралась делать. Хуже того, домой могут заявиться домочадцы. Положим, Тони меня не узнает, проверено. Синдяков-старший возвращается домой поздно. Вадим знаком именно со мной, а не с Эллой, как его родственники. И я бы не хотела, чтобы он видел какую-то связь между своей случайной знакомой и «жилеткой» мачехи.

На заводе пришлось изобразить приступ жуткой зубной боли, сработало, мне было позволено удалиться до конца рабочего дня. Найти дом Синдяковых не составило особого труда, я и так прекрасно знала этот особняк из красного кирпича. На минутку пришлось забежать домой, переодеться и захватить «жучки», купленные мной уже давно и смирно ждавшие своего звездного часа. Открыла мне Марина, дома действительно никого, кроме нее, не было. При взгляде на нее я ахнула: под глазом красовался внушительный синяк.

— Где это ты приложилась? Тебе не меня надо было звать, а врача. Сотрясения нет?

— Не знаю, — всхлипнула она.

— Не тошнит? Голова не болит? Тогда скорее нет. Ну, рассказывай.

Девушка увела меня в свою комнату, на второй этаж. Синяк заработала она сегодня ночью от своего мужа. Отношения их в последнее время стали напоминать кошмар. Раньше она как-то терпела его поздние возвращения, скуку, невозможность завести ребенка, все это компенсировалось возможностью жить в достатке и иметь высокий социальный статус и перспективу обеспеченного будущего. Но в последнее время все это относительное благополучие стало рушиться.

Сначала Марина подробно рассказала мне про звонки «Эллы» и пропавший перстень, потом призналась, как сегодня ночью подслушала разговор Тони и отца. Они решали, как избавиться от Марины и перевести всю ее долю и дом на Тони. Мой пылкий возлюбленный предложил просто убить ее. Решено было заставить Марину подписать нужные бумаги, не объясняя причины. Владимир Синдяков вспомнил, что Вадим часто приносит ей на подпись целые кипы бумаг и она подписывает их не глядя, таким образом, они подсунут ей и отказ от дома и «Седьмого неба».

— Я действительно никогда не читаю, что приносит мне Вадим, — всхлипывала она, — если я начну читать сейчас, то они поймут, что я что-то знаю, и убьют меня.

— Не убьют, — успокоила я ее, — я немного знакома с юриспруденцией, наследство после тебя достанется твоим родственникам. Синдяковым надо беречь тебя как зеницу ока! До того момента, пока ты ничего не подпишешь. А потом ты тоже не будешь представлять для них угрозы. Хотя через суд ты можешь получить часть городской квартиры. Ведь если Синдяков оформит все на Тони, это единственное, что у него останется официально.

— Но как же так? Я столько лет просидела взаперти, бросила карьеру, отказалась от ребенка, а первая встречная недалекая девица легко получит все!

А вот теперь надо взвешивать каждое слово. Посочувствуем, пожалеем, слегка подтолкнем, а решение пусть принимает сама.

— Как ты думаешь, Вадим будет им помогать? Они говорили, что подсунут бумаги вместе с обычными текущими документами?

— Нет. И не думаю, что он вообще придет в восторг от этой идеи. Я ему не мешаю, просто являюсь номинальным совладельцем, всем руководит он один, он же распределяет доходы. Половина — папаше и мне, половина — ему. Да мелочь на содержание Тони.

— А что же теперь?

— Они не решили. Тони был как ненормальный, обещал, что теперь все возьмет в свои руки, что Вадим и так награбил вволю, что хочет широко пожить.

— Значит, Вадим так же, как и ты, пострадает. А если в дело, как совладелец, влезет Тони, то и «Седьмое небо» развалит. Так ты высказала мужу все и за это получила?

— Что ты! Я испугалась. Это я ему скандал за перстень закатила и за Эллу. Знаешь, я прекрасно понимаю, что нельзя устраивать мужьям сцены из-за любовниц. Погуляют и вернутся. А тут — не выдержала. Надо было хоть какую-то разрядку получить. Ну и получила… Что теперь мне делать? Я ведь в таком виде даже на улицу выйти не смогу.

— Этот вопрос решим. Сейчас смотаюсь в аптеку, накуплю примочек, через неделю будешь как новенькая. А с более серьезными проблемами… Прямо и не знаю. Тебе нужна консультация юриста и помощь человека, имеющего влияние на Тони и твоего мужа. Одна ты не справишься. Юриста я тебе найду, а вот со вторым — справляйся сама.

Я практически вплотную подвела ее к подсказке. Осталось только протянуть руку и взять то, что я для нее приготовила. Глаза Марины посветлели, она взглянула на меня с зарождающейся надеждой:

— Вадим. Он тоже пострадает, если в бизнес вступит Тони. И дом, во что превратится этот дом, если его хозяином будет наркоман? К тому же Вадим всегда хорошо относился ко мне, я никогда не лезла в его дела, подписывала все, что он мне приносил, мы часто болтали с ним вечером в гостиной. Нам с ним было хорошо. И будет еще лучше, если мы объединимся.