— А дед? Он тоже вышел из доверия? — поинтересовалась я.

— Нет, конечно. Только к чему ты клонишь?

— Давайте договоримся так: вы отдаете копию деду, а я смогу у него ее взять только тогда, когда он сочтет это необходимым. Договорились?

— Договорились, — после небольшого раздумья ответил Курбатов. — К тому же я тебе все-таки должен. Кроме дисков, там нашлось много чего интересного, и теперь мы можем прижать хвост парочке негодяев.

Я чмокнула его в щеку и вылетела из кабинета. Теперь следовало позвонить Мадлен, пока она не остыла. Звонила я с «серого» телефона, трубку она взяла почти сразу.

— Мадлен? Это Элла, — решила я закрепить за собой это имя, чтобы окончательно не запутаться. — Вы согласны поработать на меня?

— Что надо делать? — сразу приступила она к делу.

— Шантажировать одного мерзкого типа. Это не опасно, будешь звонить ему и говорить то, что я скажу. Никаких личных встреч, только телефонный контакт.

— Меня это устраивает, — легко согласилась девушка. — Какие будут инструкции?

— Встретимся сегодня в кофейне. Я заплачу за работу и обговорю условия.

На встречу я явилась приблизительно в том же виде, в каком была в тот вечер. Майка, бейсболка, низко надвинутая на глаза. Я объяснила Мадлен, что она должна звонить Синдякову несколько раз в день, в том числе и ночью.

— Ты должна будешь сообщить ему, что у тебя обнаружили вич-инфекцию и требуют указать всех партнеров. Попроси денег за то, что в списке не будет его имени. После того как заплатит, требуй оплатить лечение. Постарайся говорить с ним трагическим тоном и постоянно описывай свои страдания. Говори о страхе смерти. О неизлечимости заболевания. Не забудь упомянуть, что в случае твоей внезапной кончины будет обнародовано письмо, в котором указано, что заразил тебя именно он. Если будешь звонить на домашний телефон и трубку снимет кто-то из членов его семьи, представляйся Эллой. Все деньги, которые ты с него выжмешь, твои. Согласна?

Мадлен согласилась легко. Ее даже развеселила возможность подурачить своего постоянного клиента. Я дала ей новый телефонный аппарат, который опять же купила у Вити Шилова, и распрощалась. Дальше она справится без меня. То, что я заплатила ей из суммы, которую Тони дал мне на покупку путевок, меня не смущало. Эта семейка должна была мне больше. Гораздо больше!

Вечером мне не удалось избавиться от визита Алины. Она притащила мне устав движения «Нет — наркотикам» и целый пакет документов для заполнения. Пришлось битый час убеждать ее, что такое малодушное существо, как я, еще не готово стать членом столь серьезной организации. Я даже попросила у нее специальную литературу, которую могла бы почитать на досуге и серьезнее подготовиться к вступлению в организацию. Алина меня великодушно простила и пообещала подвезти книги и журналы. Она же сообщила интересную новость: активистам ее движения категорически запретили оформлять новую доску позора. Если в прошлый раз власти снисходительно отнеслись к их инициативе, то в этот предупредили строго, даже пригрозили заведением уголовного дела. Видимо, «улов» был действительно серьезный, а «рыбка» — влиятельной. Пришлось смириться. Движение «Нет — наркотикам» считало себя законопослушным, а в этот раз все прошло действительно не совсем гладко. И хотя свалку устроили журналисты, в общую кучу попали и несколько ребят из Алинкиной организации. Только сейчас я заметила, что вид у моей подруги не очень — под глазами синяки, голос хриплый.

— Я же сегодня спать даже не ложилась! — объяснила она мне. — Это тебя легко удалось освободить. А сколько там еще наших осталось! Вот я их всю ночь и вытаскивала. Ты не представляешь, чего мне это стоило! Зато сейчас уже все на свободе, и даже по месту учебы уговорила ничего не сообщать. Оказывается, и там работают люди. Когда я подробно рассказала им, какую пользу приносят наши ребята, как сложно им противостоять пороку, как надо ценить молодежь, которая все силы отдает борьбе за здоровье нации, они изменили свое мнение. Правда, говорить пришлось долго. У меня теперь горло болит. И сначала меня не хотели слушать, даже выгоняли. Но я возвращалась! И они смирились. А со своим я поссорилась. Когда сначала в милиции меня не хотели и слушать, я попросила его разогнаться на джипе и протаранить стену отделения, он не согласился, и я назвала его жалким обывателем. Так что свадьбы пока не будет.

Да, жалко, что я пропустила этот спектакль. Противостояние моей неуемной Алины и уставших, видавших виды мужиков из отделения милиции стоило экранизации. И какая все-таки у меня удивительная подруга! Я после освобождения поехала домой, а она не успокоилась, пока не спасла всех своих единомышленников. За это можно было простить ей многое.

— А самое главное то, — добавила она напоследок, — что это мы оказались законопослушными и сговорчивыми. Журналисты же собрали гораздо больше информации и непременно опубликуют ее если не в газете, то в Интернете. И порок все-таки будет наказан! Хотя этот порок не по нашему профилю. Наркоманов там, кажется, не оказалось. Поэтому-то мы так легко и согласились не оформлять доску позора. Освобождением женщины из пут проституции займемся позже.

В самый разгар рабочего дня мне с проходной позвонила вахтерша и попросила спуститься к ней. Опять Алина с командой художников? Это серьезно, без мотоциклетки и взвода пулеметчиков не справимся. Я ошиблась. Тетя Валя хитро улыбалась:

— Ишь ты, тихоня, все одна да одна, я уж думала, грешным делом, что век в девках просидит, а она кавалера просто прятала! Смотри, от коллектива ничего не скроешь. На свадьбу пригласишь?

Ничего не понимаю. У меня были хорошие отношения с вахтершей, но панибратства я не допускала, с чего вдруг подобные шуточки?

— Ладно, томить не буду, — сжалилась она и выволокла из своей каморки отлично выполненный букет белых лилий, — вот, курьер принес, как в сериале. От неизвестного воздыхателя. Там записка в красивом конверте есть, я посмотрела. Ой, до чего же интересно все!

Я растерянно приняла букет. Меня всегда настораживали эти вычурные холодные растения, своим сильным ароматом заглушающие тонкий и изысканный запах других цветов. Странно, но только сейчас я поняла, что чашечки цветов сладко и уверенно пахли тленом. В глубине букета действительно прятался кокетливый маленький конвертик из плотной голубой бумаги. Я достала карточку. Все ясно, Вадим-Камамбер. На обратной стороне визитки от руки было приписано: «Приглашаю на охоту. Обещаю незабываемые впечатления». Фи, «незабываемые впечатления», букетец, конвертик. Где он это подсмотрел?

— Какая красота, — восхищалась меж тем тетя Валя, — богатые цветы, просто королевские. А запах! У меня вся дежурка пропахла, будто духи кто-то пролил. Надо дверь прикрыть, чтобы не выветривалось. Кто кавалер-то? Богатый небось? Бедному-то такую красоту купить не по карману. Ты знаешь что? Когда завянут, упаковку не выбрасывай, мне принеси. Я в нее искусственные розы воткну и у себя поставлю.

— А знаете что, тетя Валя? Забирайте-ка себе эти лилии. У меня на их запах аллергия, насморк начинается и голова болит. Так что выручайте.