в клубе перед «открытым микрофоном» (его вступительная шутка: «О, ребята, вы можете представить Ганди инструктором по боксу?»), а в следующем году он переехал в Голливуд.

Но третий фактор, благодаря которому отдельные разрушители превращаются в жизнетрясения, оказался для меня полной неожиданностью: похоже, что разрушители притягивают друг друга. Существует множество дестабилизирующих событий, которые в совокупности создают еще большую нестабильность. Вас только что уволили, а ваша теща заболевает раком; как только вы усомнились в своей вере, так тут же ваша машина разбивается всмятку, а у дочери обнаруживают анорексию. Я не знал, как назвать это явление, пока однажды не посмотрел отрывок из старого фильма, в котором одна ветхая шушлайка врезалась в другую, затем еще одна машина врезалась в обломки, а потом и еще одна. «Именно так все и происходит!» — подумал я.

Это автокатастрофа.

Как и в кино, бывает, что сталкиваются две машины: горе Эми Каннингем из-за смерти отца заставило ее бросить журналистику и стать владельцем похоронного бюро. Ян Бойер и его жена так сильно ссорились из-за того, как лечить от алкогольной и наркотической зависимости свою дочь-подростка, что это привело к распаду их брака. У Генри Ферриса в жизни было две аварии с участием двух автомобилей: в свои 20 с небольшим, он узнал, что ему требуется пересадка почки и что его жена беременна двойней. А когда ему было за 50, его уволили с должности книжного редактора сразу перед тем, как его жена ушла к другому мужчине.

Бывают и ДТП с участием трех автомобилей: в течение шести месяцев Эмбер Александр потеряла своего парня в автокатастрофе, дедушку в результате инсульта и тетю от передозировки наркотиков. Айви Вульф Терк присматривала за своим отцом в больнице после обширного сердечного приступа и ухаживала за своей матерью, которая испытала сильное эмоциональное потрясение после того, как вернулась домой и обнаружила, что ее муж в приступе безумия очистил их дом от всего находящегося в нем имущества. Бобу Холлу было под 40, и он рисовал комиксы в Нью-Йорке. Когда его брак рухнул, он переехал домой, в Небраску, и узнал, что был усыновлен.

Встречаются и множественные аварии, когда разбиваются четыре автомобиля и даже больше: Халика Баки, капеллан хосписа в Орегоне, пережила менопаузу, развелась, вернулась в колледж и устроилась на новую работу – и все это в течение нескольких лет. Эрик Смит, молодой священнослужитель из Вирджинии, проповедовал на похоронах своей матери, на похоронах отца, ушел из церкви, чтобы стать учителем в школе для детей с особыми потребностями, у него возникли суицидальные мысли, он пристрастился к обезболивающим и потерял 60 фунтов – и все это произошло в течение двух лет.

Некоторые из этих совпадений случайны. Опасный диагноз, смерть, торнадо просто застают человека в момент слабости. Но я пришел к выводу, что большинство из них взаимосвязано. Это как если бы наша иммунная система уже была подорвана одним разрушителем, то, когда приходит еще один, два или три, весь наш организм оказывается охвачен инфекцией.

Иногда мы даже инициируем автокатастрофу сами. Целых 10 лет Уилл Дана прожил в браке без любви и секса, когда потерял работу главного редактора Rolling Stone после того, как статья, опубликованная в журнале о скандале с изнасилованием в Университете Вирджинии, оказалась недостоверной. Через месяц он встретил женщину на конференции и закрутил то, что он назвал «безумным романом». «У меня вдруг возникла такая мысль: почему бы не взорвать все сразу?» Его брак наконец распался, а сын-подросток во всем обвинил его, что привело к болезненному отчуждению.

Жизнетрясения бывают масштабными, хлопотными и часто неприглядными. Они приходят в неудобное время, которое обычно делает их еще более обременительными. Они собираются в единое целое. Но они также делают кое-что еще: они инициируют период саморефлексии и переоценки личности. Они приводят в движение серию последствий, которые ведут нас к пересмотру самой нашей идентичности. Они заставляют нас задаваться вопросом, к которому мы недостаточно часто прибегаем: что придает смысл моей жизни и как это влияет на историю моей жизни?

Глава 4

Азбука смысла

Какова форма вашей жизни?

В то время как главным обещанием линейной жизни была регулярность, конечным результатом нелинейной жизни является нерегулярность. Вместо того чтобы ставить галочки напротив заранее определенной серии жизненных событий, каждый из нас подвергается бомбардировке своей собственной уникальной, как отпечатки пальцев, системой взрывов, спадов, загогулин, восклицательных знаков, чудовищных кульбитов, хвостов удачи и любых других мыслимых жизненных окольных путей и поворотов.

Важнейший побочный эффект всей этой нестабильности – тревога, базовое состояние ожидания и страха, сохраняющееся чувство беспокойства по поводу того, будет ли то, что грядет, хорошим или плохим. Как я попал в такую ситуацию? Почему я чувствую себя таким встревоженным? Что мне теперь делать? Как будто вся эта турбулентность порождает некое экзистенциальное волнение.

В наши дни нам подбрасывают множество решений для такого состояния: работа, алкоголь, порно, марихуана, молитва, медитация, еда, физическая нагрузка. Многие из них какое-то время помогают; некоторым удается приносить результаты более длительное время. Но рано или поздно экзистенциальный кризис требует экзистенциального решения. Мы призваны ответить на главные вопросы жизни. Каким человеком я хочу быть? Какую историю хочу рассказать? Что придает моей жизни смысл?

К счастью, растет объем информации, помогающей найти ответы на эти вопросы. Спустя столетие после того, как поиск смысла жизни катапультировался в центр современной мысли, мы пришли к более четкому пониманию того, что каждый из нас может сделать, чтобы уточнить наше определение того, что для нас наиболее важно. Спустя поколение после того, как важность повествовательной идентичности достигла сердцевины современной психологии, мы все больше осознаем, что у каждого из нас есть личная история или, точнее, набор личных историй, которые мы используем для улучшения своего благополучия.

Но мои беседы предполагают, что существует связь между этими двумя направлениями мысли, которую мы, возможно, упустили из вида. Наши разнообразные источники смысла и многочисленные личные истории более согласованы, чем многие из нас полагают. Более того, эти смысловые блоки и разнообразные сюжетные линии также связаны с вопросом, возбуждавшим общественный интерес на протяжении тысячелетий: какая форма лучше всего отражает нашу жизнь? Поиск взаимосвязи между тем, что придает нашей жизни смысл, каким личным историям мы придаем особое значение в любой конкретный момент времени, и визуальным воплощением этих столпов идентичности стал сложной и в конечном итоге захватывающей частью проекта «История жизни».

В этой главе я представлю наши результаты.

«Именно этого и добиваются от вас коммунисты и евреи»