Я категорически заявил ему, что из Первого полка я никуда не уйду, что Второй полк имеет своего командира, и нет оснований его менять. Вообще я ему сказал, что есть в Дагестане военное командование, которое ведает назначением начальников частей, а ему в это дело вмешиваться не следует.

С тем я уехал и увел свой отряд в Шуру.

Прибытие генерала Алиханова с отрядом в Шуру

Вслед за мной в Шуру приехал из Петровска Нажмуддин Гоцинский. Через пару дней я узнал, что имам вызвал из Хунзаха в Шуру генерала Алиханова.

Сам имам, конечно, не мог вызвать Алиханова. Они были друг с другом не в ладах, и Алиханов, вероятно, даже просто не ответил бы на его приглашение. Видимо, имам действовал через Исполнительный комитет, который он сохранил как функцию избранной гражданской власти. Тахо-Годи, который был в это время председателем Исполнительного комитета, беспрекословно исполнял все требования имама.

По приглашению Исполнительного комитета, который сообщил о нападении большевиков на Дагестан, Алиханов двинулся из Хунзаха и прибыл с отрядом в 600–800 чел., с пулеметами и артиллерией.

Приехав в Шуру, Алиханов остановился у меня, так как мы с ним были в хороших отношениях. Я ему рассказал о положении в Шуре, о взаимоотношениях отдельных лиц и групп, о моем Бакинском походе. Алиханов был очень зол, что Исполком его обманул. Исполком ему написал, что большевики уже вторглись в Дагестан. На деле этого не оказалось, и он напрасно пришел сюда, утомляя людей и произведя большие затраты. Он сказал мне, что в Петровск он категорически откажется идти. Большевиков там нет, и ему там делать нечего. Караулить же имама он совершенно не собирается. Пусть этим занимаются те, кому имам нужен.

По ознакомлению с положением Алиханов, таким образом, принял решение дать передохнуть людям и лошадям и уйти обратно в Хунзах.

Попытка создания единого фронта

Так как, однако, слухи о близком вторжении в Дагестан большевиков были все настойчивее, а раздражение Алиханова и его уход значительно ослабили способность Дагестана к сопротивлению, то я был обеспокоен создавшимся положением. Я пошел к признанному маслаатчику Адиль-Гирею Даидбекову и сообщил ему об осложнениях. Я предложил ему собрать всех дагестанцев: офицеров, интеллигентов и других политических деятелей для того, чтобы выяснить положение, договориться об общих задачах и выработать согласованный план действий, который был бы приемлем для всех направлений. Я указал ему, что это необходимо для того, чтобы прекратить разнобой и не дать возможности использовать этот разнобой Социалистической группой. Адиль-Гирей согласился.

Скоро я получил от него извещение, что собрание состоится у него в квартире, и приглашение прийти к нему. Из собравшихся помню Хизроева, Тахо-Годи, Нух Бека, Алиханова, Каитбекова, Апашева. Было еще несколько человек, не игравших политической роли, но фамилии их я не помню. Собрание открыл Адиль-Гирей Даидбеков коротким докладом о наступлении большевиков, которое к тому времени стало реальным фактом. Докладчик согласился со мной, считал необходимым для Дагестана до тех пор, пока в России не установится какая-нибудь определенная и постоянная власть, выработать свою самостоятельную линию и план действий, чтобы Дагестан не оказался втянутым в борьбу русских партий. Докладчик закончил призывом ко всем совместно проработать вопрос.

Первым испортил настроение Хизроев, который, со свойственной ему резкостью, выразил свое удивление на предложение мириться. «Мы, кажется, и так вместе идем, не ссоримся. Я, например, не знал, с кем нужно мириться. Среди собравшихся у меня нет лично вражды ни с кем». Были и другие недоуменные разговоры, все дипломатически обходили сущность вопроса.

Характер, который начало принимать собрание, обозлил, видимо, Алиханова. Он резко заявил, что его обманули и заставили прийти в Шуру, а сами не знают, что делать. У всех полный разброд, никто не хочет сказать, что он хочет, или сам не знает, что ему нужно. Он видит, заключил он, что ему здесь делать нечего, и он уйдет обратно в Хунзах, и будет своими силами защищать Аварский округ, если ему будет угрожать какая-нибудь опасность.

Это заявление удивило всех, и после долгих разговоров присутствующим удалось уговорить Алиханова отказаться от своего намерения.

Подготовка к обороне против наступления большевиков

Исполком, конечно, по указке имама, настаивал на немедленном выступлении Алиханова в Порт-Петровск, т. к. было необходимо поддержать и ободрить стоявший там второй полк. Нужно было показать ему, что он не останется один на один с большевиками, а то полк стал недисциплинированным и начал разлагаться. Алиханов, согласно данному им обещанию, выступил в поход на другой день после собрания.

Однако Алиханов двигался очень медленно. Отряд его неохотно выступил в этот поход. Дойдя до Кумторкала, отряд остановился.

Исполком был крайне обеспокоен этим обстоятельством. Алиханов никогда не подчинялся имаму и никаких его распоряжений не выполнял. Другой силы, которая могла бы заставить Алиханова повиноваться, у Исполкома не было. Исполком собрался и обсудил положение, решил послать целую делегацию для переговоров с Алихановым, и для побуждения его идти дальше в Петровск.

Отправив делегацию, Исполком, однако, продолжал заседание. Положение было достаточно серьезным, чтобы все заинтересованные так или иначе в борьбе с большевиками серьезно призадумались. Однако как все ни стремились нанести поражение большевикам, никто не сумел подняться выше своих личных или групповых интересов. Это было историческое заседание, решившее участь Исполкома.

Председательствовал генерал Халилов. Присутствовали Хизроев, Тахо-Годи, Нух, Карнаилов, Адиль-Гирей, Даидбеков, Каитбеков, я и др.

Халилов предложил свой стратегический план защиты Дагестана от большевиков. Он предлагал занять Дербент и Петровск и именно в этих пунктах дать отпор наступающим большевикам. Особенно он считал необходимым держать Петровск и не пускать в него большевиков.

Я следил за собранием. Мое положение было крайне затруднительным. Я, конечно, не был и не мог быть сторонником большевиков. Но я был решительным противником имама и имаматства. Я был таким же решительным противником Халилова, которого не уважал ни как офицера, ни как человека.

Но предложенный Халиловым план был настолько невежествен, настолько определял самое решительное и непоправимое поражение наших сил, что не возразить я не мог. Я высказался резко против этого плана. Я мотивировал это, во-первых, настроением наших частей, которые не хотят драться ни за Петровск, ни за Дербент, во-вторых, тем, что в случае поражения в этих отдаленных пунктах, при данных условиях вполне возможном, наши части будут бежать без оглядки и остановки, и их даже в Шуре задержать не удастся.

Вместо плана Халилова я предложил немедленно очистить Петровск, сосредоточить наши