силы на Атлы-Буюнских горах и здесь дать отпор, если бы большевики, заняв Дербент и Петровск, посмели двигаться дальше в горы. Этот отпор мы, безусловно, могли бы дать. Наши части дрались за Шуру, и население поддержало бы их. С другой стороны, была большая вероятность того, что большевики дальше Петровска не пошли бы.

Нух был в основном со мной согласен, но он не поддержал меня. Он вообще не выступил и не сказал ни слова.

Он был слишком заинтересован в поражении имама и Халилова.

Горячо поддерживал Халилова Каитбеков. Он все последнее время ухаживал за имамом и Халиловым, и поэтому, вероятно, и был приглашен на это собрание. Остальные молчали, так как в сущности стратегического плана не разбирались, а большевиков ненавидели до слепоты и с еще большей слепотой хотели без средств, без моральной и физической силы, без действительной воли создать великое Дагестанское государство.

План Халилова был принят и, таким образом, участь Исполкома была решена.

Поражение

На другой же день части под главным руководством генерала Халилова выступили в Петровск. Каитбеков за поддержку плана Халилова был назначен начальником группы войск, действующих в районе Петровска.

Я категорически отказался принять какое бы то ни было участие в этом диком походе. Я стоял в толпе зрителей, и Халилов, проезжая мимо меня, громко сказал: «Кто носит шапку и кинжал – должен сейчас идти на фронт, а не сидеть дома». И гордо и презрительно посмотрел на меня. Я улыбнулся в ответ с мыслью: «Посмотрим, как Вы вернетесь».

В этот же день еще до выступления войск весть о принятом ночью решении Исполкома стала известна в войсках. Недовольство было всеобщее и никем не скрывалось.

Аварцы и раньше были против похода Алиханова в Петровск. Его отряд выступил крайне неохотно, единственно из-за нежелания влиятельных лиц в отряде открыто отказать в повиновении Алиханову в Шуре.

С выступлением Халилова с последними военными силами недовольство перешло в открытое волнение. Масса, волнуясь и считая поражение под Петровском неизбежным, требовала от Исполкома вернуть войска для защиты Шуры. Циркулировали слухи, что большевики уже окружают Петровск, и что нашим частям вообще не удастся их встретить за Дербентом.

Под давлением ли волнующегося населения или осознав ошибочность принятого плана, но в Исполкоме изменили принятое решение. Заседания не было, но путем переговоров друг с другом члены Исполкома решили послать делегацию в составе Нуха Тарковского и Адиль-Гирея Даидбекова, отозвав войска из Петровска.

Делегаты срочно выехали на фаэтоне, но, конечно, опоздали. Когда они подъезжали к Петровску, то попали под огонь большевиков.

Дело было уже почти кончено. Наши части были разбиты и бежали.

Герой поражения

При первом же выстреле большевиков, когда совсем еще нельзя было знать, как развернутся боевые действия, главные герои этого бесславного для Дагестана дела имам Гоцинский и командующий генерал Халилов бежали из Петровска и, нигде не останавливаясь, приехали в Шуру.

Боевые же действия сами собой развернулись следующим образом.

Когда большевики начали наступать, в городе был Второй конный полк под командой Гамида Халилова. Группа Каитбекова, состоящая из конного полка, отряда Джамиатул-Исламие и собранных из Шуры добровольцев (всего 400–500 человек), и группа Шапи Джафарова, имевшая в своем составе Гунибский и Даргинский отряды (всего человек 200–300), подходили к городу со стороны шоссе и фабрики (Петровско-Кавказско-го). Отдельный отряд Алиханова (в 600 чел.) находился около Петровско-Кавказского и медленно продвигался по пескам к городу.

В бой вступил второй полк еще на улицах города. Но внезапность нападения, стрельба по его разбившимся по отдельным улицам частям со всех дворов и окон, стремительность натиска большевиков и орудийный обстрел судов заставили его отступить к фабрике. Офицеры надеялись удержаться в садах, пока подойдут главные силы.

Но эти силы, хоть и были очень близко, решили в бой не вступать.

Халилов бежал уже давно, а у второго героя внезапно открылись старые контузии, он почувствовал себя плохо и отказался от командования.

Второй полк почувствовал замешательство в тылу, потерял присутствие духа и в садах закрепиться не смог. За садами командир полка Гамид Халилов был тяжело ранен. Полк растерялся и в панике бросился бежать. Впереди него бежал отряд Каитбекова, не выпустивший ни одной пули.

Алиханов, увидев эту картину, решил не рисковать своим отрядом, быстро отступил к Кумтор-Кале и дальше через Шуру в горы.

Попытка спасти положение

На другой день рано утром меня вызвали в Исполком. Там мне объяснили положение и просили ввиду болезни Каитбекова и ранения Гамида Халилова принять командование группой и полком. Я согласился и был назначен командиром Второго полка и начальником группы Шапи Джафарова. О судьбе отряда Алиханова в то время в Шуре еще ничего не знали.

Приняв командование, я, согласно военному порядку, отправился к Халилову – он был главнокомандующим.

Халилов встретил меня очень любезно. «Вы согласились», – обратился он ко мне, выслушав мой рапорт.

– Да, теперь, когда большевики идут на Шуру, я пойду и буду с ними драться, – ответил я.

Никаких военных приказаний или указаний Халилов мне не давал. Безнадежность всего дела была, по-видимому, ему хорошо известна. Однако и об этом он мне ничего не сказал. Я отправился к Кумтор-Кале, куда, как мне сообщили, отступил второй полк и где находился отряд Алиханова.

Прибыв в Кумтор-Калу, я нашел там нескольких человек офицеров. Спрашивал: где полк? Нет, говорят, разбежался. А Алиханов? Ушел. «Ну, а есть хоть несколько человек, влезть на гору и посмотреть по направлению Петровска, что там делается, наступают большевики или нет?»

Несколько человек нашлось. Они влезли на гору и сообщили, что ничего не видно.

Я приказал им остаться там и наблюдать. До вечера со стороны Петровска никакого движения заметно не было. Так прошел первый день.

С наступлением вечера я отправил этих нескольких всадников домой. Они были совершенно не полезны и даже смущали нас. В Кумтор-Кале остался я, подпоручик Мищенко и подпоручик Эмирбеков.

Мы сели на паровоз, отошли за Кумторкалинский мост и здесь стояли ночь, а третий наблюдал – не идут ли большевики.

Вечером пришел ко мне мой брат Шапи. Он, оказывается, с несколькими людьми задержался на Атлы-Буюне. Отряд его разбежался. Когда я спросил его, как его полк, он горестно ответил: «Какой там полк, какой там отряд. Ничего нет, все разошлись. Я вовсе не командир полка и не начальник отряда. Мне нечего делать. Я поеду домой».

– Езжай,– сказал ему я. А наутро, не дождавшись большевиков, мы уехали.