Наша фабрика самая революционная в Нижнем Новгороде. Мы вместе с сормовичами первыми в России подняли Красное знамя и воевали на баррикадах в 1905 году.

Теперь у нас больше, чем в «Светлом пути», многостаночников – ткачей и прядильщиц, а Баринова была вместе со Стахановым и Дусей Виноградовой в числе первых ударниц.

Товарищ Любовь Орлова, мы Вас любим, Вы великая артистка и замечательный (без зазнайства) человек.

Мы наших дочерей назвали Вашим именем. У нас на комбинате Люба самое многочисленное и уважаемое имя.

Может, Вы не знаете, что даже при награждении орденами, при присуждении премий за отличную работу и даже при распределении квартир и на свадьбах мы в первую очередь ставим вопрос, а как бы поступила наша милая Золушка – Любовь Орлова.

Любовь Петровна, если Вы по занятости не можете приехать к нам в Нижний Новгород, а теперь Горький, то, может быть, пришлёте своё пожелание, а у нас в клубе есть музей революционной и трудовой славы, где, кстати сказать, есть Ваш фотопортрет как стахановки-многостаночницы и как мировой прославленной артистки, отражающей жизнь нас – простых людей.

Прошу извинить меня за нескладное письмо, у меня образование – школа ФЗУ, Отечественная война, семь ранений – четыре тяжелых. У меня две дочери, три сына. Имею 27 правительственных наград. А пишу я по просьбе ткачих, прядильщиц. Утром это письмо парторг зачитал на ткацкой фабрике, и там все захотели подписаться и даже написать в правительство, чтобы Вас прислали к нам, но я опустил письмо в ящик, чтобы не было спора.

Ещё раз прошу извинения. Мы, четыре тысячи ткачей, прядильщиц, слесарей, мастеров, инженеров, служащих, комсомольцев и коммунистов, желаем нашей народной любимой Любови Орловой многих долгих лет жизни, отличного здоровья, гордимся, что в нашем русском искусстве, наряду с Собиновым, Ермоловой, Шаляпиным есть Любовь Орлова.

Николай Смирнов».

Надо ли говорить, как радовалась этому письму Любовь Петровна, как согревали её эти искренние, идущие от сердца строчки… Не мог, не посмел автор книги «Наша Любовь» исправлять, подлаживаясь под нынешнее время, этот текст, эти сказанные от сердца слова.

Фильм и сейчас дорог рабочим людям. Значит, честно, от души поработали тогда все участники творческого коллектива.

В 1940 году перед главным входом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки была установлена скульптура В.И. Мухиной «Рабочий и колхозница». С той поры скульптурная композиция «Рабочий и колхозница» стала эмблемой «Мосфильма».

«Светлый путь» вышел на экраны накануне войны. Год от года успех фильма увеличивался. Комедийный образ здесь обрёл героическое звучание, стал образом, зовущим на подвиг. Но, став героическим, образ ткачихи Тани Морозовой не перестал быть весёлым, смешным. Не зря говорит народная пословица: «Смех – родной брат силы». Жизнерадостность, весёлость образа главной героини фильма «Светлый путь» побуждали людей бороться за радостную жизнь.

Александров: «В Кемери под Ригой в июне 1941-го мы отдыхали, сочетая досуг с работой. Хорошо встреченное публикой эстрадное представление Московского мюзик-холла «Звезда экрана» я вместе с его авторами драматургами Раскиным и Слободским стремился превратить в киносценарий. Меня привлекла в «Звезде экрана» тема физиков и лириков, в ту пору только-только обозначившаяся и ещё не вышедшая на страницы печати. К лирикам тогда относились с суровым скептицизмом, и мне виделся в этом несправедливом отношении серьёзный повод для возражения. Естественно, дискутировать я намеревался средствами кинокомедии.

Сбитый «стервятник». Съёмки для «Боевого киносборника»

В Риге в то лето оказалось много видных деятелей науки и культуры. Корнейчук писал здесь новую пьесу. Охлопков участвовал в подготовке декады латышского искусства в Москве. Было с кем поговорить и поспорить на тему взаимоотношений физиков и лириков. А между тем обстановка накалялась. Остро чувствовалось приближение войны. 21 июня мы с Любовью Петровной выступали перед общественностью столицы молодой Латвийской ССР, рассказывали о своих творческих планах, а утром 22 июня Ригу бомбили фашистские самолёты.

23 июня получили указание немедленно вернуться в Москву. Во время посадки в вагоны произошёл очередной налёт. Один из фашистских лётчиков обстрелял паровоз, и поезд не мог тронуться. Паровоз откатывали на руках. Прицепили какой-то другой, маломощный. Доехали до первого взорванного моста. На лодках переправились на другой берег реки.

Всюду беженцы, пожары, людское горе. Целых три дня добирались до Минска. Минск и всю Белорусскую железную дорогу бомбили беспрестанно. Любовь Петровна организовала женщин нашего эшелона в отряды санд-ружинниц, наладив немедленную помощь раненым. Она была смелая, находчивая, энергичная – такая, какой её привыкли видеть на экране.

Война явилась суровым испытанием для всего народа и для каждого советского человека. Свой счет предъявила война и художникам: и как гражданам страны, и как творческим работникам.

Многие мужчины нашего Московского дома кино, как только начались бомбёжки, ночи напролёт дежурили на крышах. На крышах стояли зенитные пушки, а во дворе – обслуживающие их грузовики с боеприпасами. Когда вражеские самолёты сыпали на крышу нашего дома зажигалки, мы вынуждены были сбрасывать их куда придётся. Случалось, зажигалки попадали и на грузовики со снарядами. Женщины, дежурившие внизу, щипцами извлекали их оттуда и бросали в бочки с водой и в ящики с песком. С крыши были видны пожары, работа прожекторов и воздушные бои. Великий город мужественно противостоял врагу.

В августе во время очередного налета фашистской авиации взрывной волной меня перенесло с одной секции крыши на другую. В результате я получил контузию и серьёзное повреждение позвоночника. Очнувшись, я всё же смог, хотя и с трудом, самостоятельно добраться до своей квартиры. А через два дня снова снимал очередной сюжет для «Боевого киносборника».

И военно-морской флот отдавал честь Любови Петровне

С первых дней Великой Отечественной войны советская кинематография стала энергично, по-боевому перестраивать свою работу на военный лад.

На фронт выехали операторы кинохроники. Более 150 кинорепортёров, среди которых были и ветераны кинохроники, и мастера военного репортажа, незадолго до этого побывавшие в Испании, и зелёная молодёжь, только что окончившая Всесоюзный государственный институт кинематографии, и операторы художественного кинематографа, были откомандированы в распоряжение фронтовых штабов. Съёмки осуществлялись по непосредственным заданиям военного командования. Ленты отправлялись в Москву.