Была суббота, по-еврейски – Шаббат. Священный день для всех иудеев. На еще светлом небосклоне уже сверкала первая звезда, поэтому в доме, как и во всех других, уже горели свечи, а на столе стоял заготовленный еще в пятницу ужин. В комнате, которую неустанный труженик-кондиционер очищал от излишней влаги и тепла, сидела семья Эдельштайнов. Вернее, не все семейство, а лишь те, кто был дома: Натаниель и его дедушка. Иосиф Моисеевич Эдельштайн, ветеран двух войн – Великой Отечественной и Арабо-Израильской «шестидневной», огорченно глядел на экран телевизора. По российскому телеканалу, который ловили при помощи спутниковой антенны, как раз шли вечерние новости. Среди прочего симпатичная ведущая программы упомянула об акте вандализма, совершенном националистическими группировками в одном из городов. «Скинхеды» изрисовали свастиками здание синагоги и разбили несколько надгробий на находящемся недалеко еврейском кладбище.

Сложив на груди руки, ветеран покачивал седой головой из стороны в сторону и нараспев приговаривал:

– Ай-ай-ай! Ничего не меняется в мире! Все-таки правильно мы с твоей бабушкой, земля ей пухом, сделали, что уехали сюда. Здесь я могу открыто говорить, что я еврей. И не опасаться косых взглядов.

Натаниель вяло ковырялся в тарелке, механически кивая деду в ответ.

– Вот тебя, к примеру, – не унимался старик, – взяли бы служить в разведку, если бы ты родился и жил в СССР? В лучшем случае пошел бы по моим стопам и стал морским военврачом. Хотя если посмотреть со всех сторон, не так уж это было бы и плохо. Или ты так не считаешь, а?

– Что? Да, конечно, – встрепенулся внук, явно озабоченный чем-то другим. – Ты прав, дедушка.

– Ты же не слушаешь меня, Натан, – хитро прищурившись, пожурил его дед. – Или я не прав, но ты в последнее время сам не свой. У тебя неприятности на службе?

– Нет-нет. Все в порядке, – поспешил заверить его парень, отводя глаза в сторону.

– И как тебя взяли в разведку, не пойму сам. Ты же совершенно не умеешь говорить неправду! Я же вижу, какой ты смурной. А может, какая-то красотка разбила сердце моему внуку?

Натаниель отложил в сторону вилку и уставился в скатерть перед собой. Собравшись с духом, он мельком глянул на деда и снова стал смотреть вниз.

– Скажи, дед… – замялся он. – Только не перебивай. Мне нужно с тобой посоветоваться об одном очень важном деле.

Ветеран приосанился и кивнул головой, давая понять, что он готов выслушать.

– Не знаю, стоит ли это рассказывать, – тем временем продолжал Натан. – Понимаешь, в мои руки попал один секретный документ… Исключительно важный… А потом мне приказали его уничтожить. Но там было такое…

Парень снова посмотрел на деда. Тот сидел, вытянувшись в струнку, и сосредоточенно слушал. Тяжело вздохнув, Натан взъерошил свои густые черные волосы:

– С одной стороны, я хотел остаться верным присяге… А с другой… Я понял, что руководство затеяло опасную провокацию, от которой дурно пахнет за милю. Заигрывает с террористами, рискуя при этом подставить тысячи людей, даже сотни тысяч… В общем, я отослал эту информацию телевизионщикам, чтобы они обнародовали. Анонимно…

Дед перебил его:

– Ты послал оригинал по почте? – ужаснулся он.

– Нет, конечно. Это аудиозапись на диске, копий можно наделать хоть тысячу… Ты воевал и с немецкими фашистами, и с арабскими террористами. Как бы ты поступил на моем месте?

Ветеран покачал головой, взвешивая слова. Ситуация непростая.

– Сначала по поводу присяги, – наконец ответил он. – Для себя я это решал просто: шел на фашистов с криком «За Родину, за Сталина», на арабов с криком «За Родину, за Бен Гуриона»…

Договорить ему не дала пронзительная трель звонка. Кто-то настойчиво ломился в двери. Натан побледнел и, вскочив, выглянул в окно. У калитки их дома стояли два автомобиля с затемненными стеклами, а у входа – четверо атлетически сложенных мужчин в штатском с многозначительными лицами. Один из них не переставая давил на кнопку звонка.

На негнущихся ногах Натаниель подошел к двери и отворил ее.

– Натаниель Эдельштайн? – уточнил нежданный гость на пороге. – Вот разрешение суда на обыск в вашем доме.

– Кто там, Натан? – послышался голос деда из-за спины.

– Обыск… – пожал плечами внук, стараясь сохранять самообладание, и отступил в сторону, пропуская вваливающихся людей в одинаковых костюмах.

Не теряя времени, команда стала сноровисто рыться в вещах, постепенно переворачивая весь дом вверх дном. Сложив руки на груди, Натаниель уселся посреди комнаты на тахту. Ничего не понимающий (вернее, искусно игравший эту роль) дед подсел к нему, ошарашенно наблюдая, как молодчики выгребают в специальные брезентовые сумки компьютерные диски с полочек, как они без тени смущения выворачивают наизнанку постели. Добравшись до книг, бравые парни стали по одной вынимать их из шкафа, пролистывать и нахально бросать на пол. Это было выше сил Иосифа Эдельштайна. Вскочив, насколько ему позволял его возраст, он принялся подбирать тома, закричав на обыскивающих:

– Вы что, погромщики? Скинхеды? Давайте еще свастику нарисуйте на моих дверях!

Старший подошел к нему и вежливо взял его под локоть.

– Успокойтесь. Никто ничего не будет рисовать. У нас есть законные основания. Пожалуйста, сядьте и не мешайте обыску. Это в ваших интересах: быстрее закончим – быстрее уйдем.

– Убери от меня руки! – ветеран пришел в ярость. – «Законные основания»! Да вы ведете себя хуже фашистов! Забыли уже, что такое холокост?

Он отступил в сторону, продолжая сверкать очами из-под седых бровей.

– Так теперь чтят ветеранов, спасавших их во время войн?

Оперативник в штатском устало отмахнулся:

– Обыск – наша работа.

– Так я и думал! – злорадно воскликнул старик, потрясая в воздухе кулаком. – Никакие вы не евреи! Вы – айнзацкоманда, скины! Настоящие евреи не станут работать в Шаббат!

Он схватился за сердце. Натан взволнованно подскочил, помогая ему опуститься на стул. Тахту, на которой он сидел, уже перевернули и отвинчивали ножки.

– Угомоните своего деда, – потребовал опер, внимательно осматривая вентиляционный лючок. Натаниель ничего не ответил, вышел в другую комнату, вскоре вернувшись с сердечными каплями. Накапав их в стакан, он протянул его ветерану.

Через несколько часов, когда дом уже перестал напоминать жилое помещение, когда не осталось ни единого места, куда бы не заглянул любопытный глаз, а стены и пол были «прозвонены» при помощи специальной аппаратуры на предмет тайников, оперативная группа закончила свою работу. Судя по их лицам – результатов эта утомительная работа не принесла. Вынув напоследок из компьютера жесткие диски, они молча начали покидать дом один за другим.

– Вы поедете с нами, – заявил старший, подойдя к Натаниелю.