чтобы задержать движение войск на север, все наиболее боеспособные армии переброшены на запад. Но, чтобы облегчить задачу, мы должны взорвать фронт большевиков изнутри. Вот смотрите, — он развернул на столе карту. — Отсюда, — показал на Борислав, — и до Очакова на протяжении ста шестидесяти трех верст совершенно нет большевистских войск. Оборона этого участка командованием Юго-Западного фронта возложена на гарнизоны Николаева и Херсона. Но гарнизоны эти очень слабы, не представляют сколько-нибудь реальной силы и способны нести только сторожевую охрану и караульную службу. Но даже для этого людей не хватает, и нам доподлинно известно, что охрана зачастую поручается женщинам.

— Это точно, — вставил Николя, представитель из Богоявленска, который находится от Николаева всего в каких-нибудь двенадцати верстах; что делается в городе, ему, конечно, было известно.

— Вот видите. К тому же нам известно из совершенно достоверного источника, что на просьбы прислать дополнительно людей командование фронтом ответило отказом. Могу вам доверительно сообщить, что вот сюда, — врангелевский посланец обвел местность между Николаевом и Херсоном, — через Днепр доставляется оружие.

— Точно! — снова подтвердил Николя.

— Дальше. Вот этот участок, — посланец Врангеля провел карандашом по побережью Черного моря от Очакова до Днестровского лимана, — обороняют 121-я бригада 41-й дивизии и отдельный батальон пограничной охраны. Обе части неполного состава, в батальоне примерно половина штатного количества красноармейцев, а в бригаде и того меньше. Так что они тоже не представляют серьезной военной силы. Их превосходительство генерал Слащев предложил план, с которым выразил полное согласие верховный главнокомандующий Петр Николаевич Врангель. Здесь, — сделал карандашом кружок между Николаевом и Херсоном, — и здесь, — обвел Ландау и прилегающие к нему колонии, — поднять восстание. Из-за Днепра, — прочертил стрелку, — и с моря, — прочертил другую, — вам будут подброшены подкрепление и оружие, вплоть до артиллерии. Фронт окажется рассеченным на отдельные участки. Херсон, Николаев, Очаков и Одесса окажутся изолированными и скоро падут, повстанцы вместе с регулярными частями займут Вознесенск, Помощную, а оттуда — прямой путь, — и большая стрелка потянулась на север, — туда, где за пределами карты находилась Москва.

— Отдельных господ офицеров я уже знакомил с этим планом, правда, в общих чертах, — сказал князь Горицкий. — Детализация только подчеркивает, что план вполне реален.

— Несомненно, несомненно… Меня несколько смущает, что людей у вас, — посланец взглянул на листок с записанными на нем цифрами, — маловато…

— Мы учитывали только наиболее активных, преданных людей, — успокоил его князь Горицкий. — Когда восстание начнется, к нему присоединятся все жители, восстание станет массовым. Кроме того, начало мы думаем приурочить ко дню, когда будет объявлена мобилизация и в волостях соберется много призывников. К сожалению, мы пока еще не знаем время призыва. Но уверяю вас, это нам будет известно своевременно.

— Что ж, это очень хорошо. Под видом родственников и сопровождающих вы можете подтянуть в волостные пункты большое количество людей, на подводах тайно доставить оружие…

— Оружия у нас маловато, особенно пулеметов.

— Важен первый успех, потом оружие вы получите.

— У нас нашелся отличный специалист по пулеметам, сейчас он приводит их в порядок, — заговорил Булдыга-Борщевский. — И у меня есть предложение создать из имеющихся пулеметов подвижной ударный отряд, как в армии Махно…

— Я думаю, вы рассмотрите это предложение, — взглянул на князя Горицкого эмиссар Врангеля.

Тот согласно наклонил голову.

— А сейчас, господа, по местам. Просьба здесь не задерживаться, чтобы не вызвать подозрений. Желаю успеха вам, господа.

Люди стали расходиться. Последними покинули комнату Горицкий с представителем врангелевской армии.

Глава XV

ЖОРА МИЧИГАН СТАНОВИТСЯ ПУЛЕМЕТЧИКОМ

Утром все пошло обычным порядком, как будто ночью и не было никакого совещания. Тишина повисла над селом, тихо было и во дворе Гильфера.

За завтраком Тимофей встретился с Настей.

— Ну что? — спросил шепотом.

— Ничего не удалось узнать. Хозяин все время сторожил во дворе, а потом разъехались.

«Подготовка идет полным ходом, — подумал Недоля. — Умеют, сволочи, тайну хранить…»

Что оставалось делать? Пошел к пулемету, разобрал его еще раз, начал протирать детали.

Часов в десять появился Булдыга-Борщевский. Такой же, как и всегда, — прямой, подтянутый. Только набрякшие веки да мутные глаза свидетельствовали — с перепоя.

— Ну как? — кивнул на пулемет.

— Порядок. Только и этот проверить надо.

— Это можно. Перед вечером попробуем. Ну а других ты можешь обучить вот так же стрелять?

— А чего ж? Если будут стараться — пожалуйста.

— Значит, с завтрашнего дня станешь наставлять своего дружка, как его? Жора…

— Георгий Утробин. Мичиганом мы его в училище прозвали… Но тогда нужно двух, первый и второй номера.

— Будет и другой. Но тебе тоже второй номер требуется?

— Вообще-то не помешает. А то я и один управлюсь…

А на следующий день прибыл Жора Мичиган с упитанным толстогубым парнем, который все время что-то жевал.

— Сказали, что ты пулеметчиками нас хочешь сделать.

— Да? А мне сказали, что вы хотите ими стать.

Жора вздохнул.

«И зачем мне этот пулемет нужен! — подумал он с горечью. — Ну куда-то съездить, кого-то привезти, а быть пулеметчиком…» И мелькнули перед его внутренним взором мельница, омут, Лушка; придется им сказать: «Прощай надолго, если не навсегда».

Спросил негромко:

— А это опасно?

— Что?

— Ну, пулеметчиком-то?

Уж чем-чем, а особой храбростью Жора никогда не отличался — это Недоля знал хорошо. И не в его интересах было преуменьшать опасность.

— Конечно! Противник при наступлении первым делом старается подавить огневые и особенно пулеметные точки, сосредоточивает на них весь огонь… Так что пулеметчика могут и оглоушить.

— Какое — оглоушить? Шарахнут — костей не соберешь! — И кровь отлила от лица Жоры; надо же так, три года идет война, и все три года он счастливо избегал мобилизации как белых, так и красных. То прятался, то мать давала ему какое-то варево из трав, отчего у него поднималась температура, как у тифозного. Но чаще всего выручала отцова мельница. Когда деньги печатали кому не лень и счет их велся на миллионы, мука по своей ценности соперничала с золотом. Если нужно было откупиться — откупался мукой. А теперь, можно сказать, свои прибрали к рукам, да еще ставят на самое опасное место.

— А где… Ну, не так опасно?

— Да как тебе сказать? Везде опасность есть: и стрелком, и конником… Разве только кашеваром или писарем поспокойнее, но тоже всякое случается.

— Да… — И Жора снова вздохнул, а толстогубый парень все время стоял рядом, молчал, глаза его ничего не выражали, только челюсти беспрерывно работали.

— Ну как, начнем?

— Начнем… — согласился Жора похоронным голосом.

— Да сними ты свою дурацкую бороду. Не идет она тебе.

— Теперь-то она уже ни к чему, сбрею…

Губастый парень