Большая часть тридцати с лишним лун Урана – просто глыбы льда либо углеродистых соединений. Группка лун вращается сразу за внешним кольцом; несколько странников, когда-то захваченных гравитацией Урана, порознь выписывают вытянутые орбиты. Между двумя этими стайками небесных обломков нашлась пятерка достаточно больших, чтобы достичь гидростатического равновесия, сжаться в сферы под действием своей гравитации. Четыре из пяти – очень похожие шары грязного льда вокруг ядра из силикатов, испещренные ударными кратерами, припорошенные пылью, выброшенной серией столкновений, создавших кольца, с расколами от древней геологической активности. Но наименьшая из пятерки, Миранда, была не только самой странной из лун Сатурна, но и, пожалуй, наистраннейшей луной во всей Солнечной системе. Миранду будто наспех слепил из разрозненных кусков бог-неумеха, разозлившийся на свое творение и изуродовавший его побоями. Поверхность – лоскутное одеяло кратеров, холмов и рытвин, разорванная горными хребтами и колоссальными грабенами, местами достигавшими двадцати километров глубины. Ранние теории формирования Миранды полагали, что ее несколько раз разрывало на части от столкновений с массивными астероидами. Части смещались, поворачивались, обнажая то куски ядра, то участки прежней поверхности, стыковались опять. Но недавние исследования показали, что жуткая топография – результат интенсивной геологической активности из-за приливных сил в далеком прошлом, когда Миранда летала по куда более вытянутой орбите.

Всякий раз, когда бедная луна огибала Уран, ее мяло и плющило, она пузырилась, покрывалась волдырями и лопалась, словно снежок, облепивший раскаленный уголь. Выплескивалась ледяная магма, затапливала старые террасы, рождала плоские равнины. Короны, огромные купола с концентрической сетью трещин и гребней, выросли поверх пробивавшегося из-под старой коры теплого льда, распиравшего и мявшего ее. Но после перехода на стабильную круговую орбиту Миранда остыла и промерзла насквозь. Поверхность сжалась, кора полопалась, образовав глубочайшие грабены, а напряжение сжатия породило системы высоких хребтов и глубокие долины, выметнуло пики на высоту в несколько километров.

Свирепая геологическая история создала разнообразный, даже хаотичный пейзаж, рассеченный рифтами, каньонами переходных зон, огромными рытвинами, грабенами. Идеальное место, чтобы спрятаться. Беглецы решили поселиться в глубокой расщелине узкой долины поблизости от северного полюса и задали работу двум привезенным с собой командам строительных роботов.

Луны Урана немного холоднее лун Юпитера и Сатурна, но их поверхности – сходного состава. Беженцы смогли использовать свой огромный опыт дизайна биомов и строительства при низких температурах, накопленный при колонизации систем Юпитера и Сатурна. Они обнаружили и разработали залежи углеводородов, установили реакторы, превращающие смолистое сырье в строительные алмазы, фуллереновые композиты и все виды пластика. Строительные роботы – мощные универсальные машины, способные за несколько недель управляться со строительными проектами, на которые у людей ушли бы десятилетия. Роботы вырыли цепь связанных траншей поблизости от отвесной стены ущелья, перекрыли их, превратив в туннели. Нависающая стена защищала постройку от обычного оптического и микроволнового сканирования. Энергию обеспечивал ториевый реактор со старого поселения на Титании, туннели были как следует изолированы, остаточное тепло, вытекающее из них, улавливалось сверхпроводящей решеткой и отводилось за несколько километров от ущелья. Оно расходовалось на топление льда глубоко под поверхностью, чтобы образовался резерв воды не только для потребления, но и для производства кислорода.

Как и у остальных лун Урана, орбита Миранды расположена под прямым углом к плоскости Солнечной системы. Южный полюс Миранды глядит на Солнце, северный – в темноту за пределами системы. Новый дом беглецов заслонился от всех остальных людей толщей спутника и был погружен в холодную темную зиму. Она продлится до тех пор, пока Уран не опишет половину орбиты и ось его вращения, а заодно и оси вращения его спутников не повернутся к Солнцу другим полюсом.

Но это случится еще через сорок лет. Сорок лет – далекое и неопределенное будущее. Беглецы, назвавшие себя Свободными дальними, принялись обживать новый дом, строить жизнь заново и думать о том, что делать дальше.

Сначала беглецы жили на дрожжевой культуре и КАВУ-пище, собранной с полей вакуумных организмов на Титании. Преображенный процессорами еды в разнообразные кушанья, даже и такой рацион полностью удовлетворял потребности организма. Но, как и все дальние, беглецы полагали, что растить собственную еду – духовная и психологическая необходимость, утверждение жизни над косной материей, связь с той паутиной жизни, из которой произошли все существа. Туннели от конца до края превратились в гидропонные фермы, люди спали в палатках и хижинах среди плотных зарослей пшеницы и кукурузы, риса, картошки и ямса, томатов, шпината и салата, двух дюжин разновидностей бобовых, фруктовых кустов, полок с мхом, производящим кофе и чай, и разнообразнейших трав. Поначалу хватало неудач, хлопот и волнений, но после полугода тяжелого труда экосистема поселения стабилизировалась.

Свободные дальние держали на ходу лишь несколько кораблей. Остальные были спрятаны в ямах, выкопанных в соседних ущельях, скрыты под твердым фуллереновым покрытием и слоями ледяного щебня. Отчаянно не хватало топлива. Беглецы собрали стаю роботов-аэропланов, снабженных генераторами улавливающего поля, и отправили в средние слои атмосферы Урана. Роботы бороздили атмосферу, будто китовые акулы, каждый час просеивали тонны водорода в поисках дейтерия и трития, отлавливали их и закачивали в баки. Когда баки наполнялись, они отцеплялись автоматически, включали слабые двигатели на химической тяге и выходили на спиральную траекторию к Миранде, где их перехватывали буксиры.

На южных полюсах Ариэля, Умбриэля и Титании были установлены маленькие автоматические обсерватории. Эти луны обращались по более высоким орбитам, чем Миранда, и почти всегда одна из них была видна с северного полушария Миранды. Обсерватории сканировали внутреннюю Солнечную систему, перехватывали нефильтрованные радиосигналы с обитаемых лун Юпитера и Сатурна и передавали на станцию слежения в бункере, расположенном в паре сотен километров к северу от системы туннелей. Там ИИ все обрабатывал и сортировал – и передавал для просмотра человеку-оператору. На станции всегда находился хотя бы один оператор, просматривающий информацию в поисках полезного. На спутниках Сатурна и Юпитера еще осталось несколько независимых передатчиков, рассылающих краткие сообщения об активности оккупантов, прибытии и убытии кораблей, списки погибших, списки арестованных и заключенных в рабочие лагеря, послания родным и друзьям. Рассылка новостей была важна для беглецов как последняя нить, связывавшая с покинутым домом, но большинство приходящих известий было печальным. Три Силы, поддерживаемые коллаборационистскими правительствами, повсюду усиливали гнет. Мэр Парижа, центра сопротивления оккупантам, погиб, защищая свой город. Многие его сторонники погибли тоже, остальные оказались в тюрьме. Акты саботажа карались быстро и безжалостно, устраивались образцово-показательные суды и казни. Все гражданские свободы и права были отменены, в каждом городе и крупном поселении – военное положение, большинство мелких поселений эвакуировано силой. Генетиков и других специалистов заставили помогать систематическому разграблению архивов научного и технического знания. После столетия просвещения, утопий, экспериментов со всевозможными видами демократии воцарился мрак.