Самое знаменитое свойство Япета – его двухцветная окраска. Одну половину покрывает водяной лед, вторую – слой черного и буро-коричневого материала, состоящего большей частью из богатых углеродом дегидрированных холинов. Слой пыли из этих веществ был и на других спутниках, включая Диону, Эпиметей и Гиперион, равно как и на кольце F системы Сатурна, но лишь на Япете слой холинов достигал нескольких метров. Лучшая на текущий день теория гласила, что эти органические остатки выбросило на орбиту Сатурна после ударного разрушения объекта, чей самый крупный обломок, испытавший после того серию столкновений, стал похожим на соты, неправильной формы спутником Гиперионом. Большую часть мелкой, электрически заряженной пыли, выброшенной столкновениями, подхватил Япет, ближайший к Гипериону спутник. Пыль оседала на дно кратеров и под действием ультрафиолета, космических лучей и заряженных частиц из магнитосферы Сатурна превратилась в смолистую корку. Фермеры Япета культивировали на ней больше ста видов вакуумных организмов, превращающих пылевой субстрат во всевозможные разновидности органики, от КАВУ-пищи до сложных нитей из искусственных ДНК, используемых в процессорных чипах.

Даже не будь Япет разделен на светлую и темную половины, он был бы знаменит экваториальным хребтом. Отдельные его пики и длинные гребни местами вздымались на двадцать километров над окружающей равниной. Хребет тянулся более чем на тысячу триста километров посередине черной зоны Япета, почти в точности по экватору. Огромный хребет был напоминанием о прежней продолговатой форме Япета. Когда спутник формировался путем аккреции мусора, обращавшегося вокруг прото-Сатурна, то очень быстрое вращение деформировало тогда еще пластичную литосферу, разогретую радиоактивным распадом нуклеотидов, прежде всего алюминия‑26. Экваториальная область стала толще. Но у алюминия‑26 короткий период полураспада, а Япет летал слишком далеко от Сатурна, чтобы подвергаться приливным силам, ровнявшим и переделывавшим другие луны. Япет очень быстро остыл, и выпуклость на экваторе сохранилась, придавая планетоиду вид грецкого ореха.

Огромный вес хребта сдавил поверхность по обе стороны от него. Складки и линии напряжения породили хребты и эскарпы, а при тепловом расширении на начальном этапе истории Япета богатая аммиаком вода из глубинных резервуаров поднялась наверх по разломам и затопила часть поверхности, образовав широкие плоские равнины. Затем эти равнины испещрила кратерами метеоритная бомбардировка того времени, когда на орбите еще попадалось много обломков. На темном полушарии осталось множество больших ударных кратеров. Попадались даже кратеры диаметром в полтысячи километров. Затем страшное столкновение раскололо небесное тело, породившее Гиперион, рассыпало темное вещество пылью в пространстве, а эту пыль подхватил Япет. Будто черный снег выпал на его полушарие, сгладив метеоритную эрозию. Толстый слой пыли скрыл от спутников-исследователей богатые минералами интрузии и вулканические депозиты вдоль огромного экваториального хребта. За век исследований отыскались далеко не все, и потому вольные старатели вроде Карила Межидова все еще неплохо зарабатывали.

Карил был всего на пару лет старше предполагаемых двадцати четырех Кена Шинтаро, долговязый, добродушный, с тонким угловатым лицом. Длинные блондинистые волосы он собирал в пучок на затылке и связывал тонкими разноцветными шнурками. Когда Карил вел машину, волосы спадали до поясницы, и потому, надевая скафандр, Карил скручивал их и закалывал шпилькой. Его подруга жила на ферме родителей Карила. Детей пока не было, но их Карил вскоре планировал завести, а тогда остепениться, осесть, построить небольшой купол и разводить под ним всякие фруктовые кустарники. Но до тех пор надо было накапливать кредит, необходимый для собственной фермы, а для того – обследовать негостеприимные земли по обе стороны экваториального хребта в поисках остатков каменных или железных метеоритов, фосфатных, сульфатных и нитратных депозитов, оставленных древними криовулканическими извержениями. Карил вел одинокую и зачастую депрессивную жизнь, когда методичные поиски среди монотонного пейзажа подолгу не приносили ровно ничего. Но Карил любил свободу и непредсказуемость. Как и все геологи, он был от природы игроком, и надежда отыскать богатые залежи ценных минералов или металлов, подкрепленная случайными небольшими везениями, постоянно гнала его вновь и вновь по рваным безлюдным равнинам.

Он любил слушать музыку на ходу: темы сериалов двадцатого столетия, антифонная церковная музыка шестнадцатого века, церковные гимны а капелла, полифонические героические баллады, дикая танцевальная музыка Северного Кавказа, дома его предков. К тому же обычно Карил был под кайфом от одного из самодельных психотропов. В кабине роллигона имелась небольшая автоматическая лаборатория, где Карил постоянно возился с эндорфинами, надеясь отыскать состояние, в котором личность и мир сольются воедино. Как он говорил шпиону, в лучшие дни разуму удавалось вытечь наружу, соединиться с лунным пейзажем, и в этом состоянии счастливого понимания потенциальные рифты, рудные жилы и скалы лучились особенностью, сияли внутренним светом.

Шпион вежливо отвергал предложения попробовать экземпляр из обширной психотропной библиотеки Карила. И так музыка плюс нечеловечески колоссальные пейзажи за окном будили странные чувства, угрожали раздавить хрупкое «я». А вдруг после таблетки или пластыря с психотропом контроль над своим «я» уйдет целиком, а личность потеряет форму, растечется, исчезнет?

Карил и шпион дважды обогнули Япет. Сперва они двигались на восток к северу от экваториального хребта, затем возвратились на запад к югу от него. Они ехали через темные равнины, огромные каньоны и ущелья, между колоссальными скатами и обрывами, по усыпанным кратерами склонам, вздымавшимся к острым пикам, которые были местами изуродованы, обвалены ударами метеоритов вблизи вершин, отчего горы делались похожими на вулканические кальдеры. Местность вокруг не менялась уже четыре миллиарда лет. Большая часть кратеров возникла в буйной молодости Солнечной системы. Но хотя с тех пор поток метеоритов ослаб – он не прекращался.

Роллигон иногда катился целый день по дну пологого кратера, карабкался на крутой склон с другой стороны, и с широкой кромки открывался вид на долину, ведущую к огромному куполу пика. Пик заслонял весь видимый горизонт, вздымался на десять километров в черное небо, пестрел от метеоритных щербин на боках, а вершина была обвалена древним столкновением. Все прикрывал слой черного материала, образовавшего местами гладкую корку, местами – растрескавшуюся на гигантские полигоны поверхность, а местами – засыпанные черной пылью впадины, куда было лучше не въезжать – роллигон мог утонуть в пыли.

Большей частью Карил и шпион шли по рассеченной, испещренной кратерами равнине у подножия экваториального хребта. Его гладкие гребни закрывали близкий горизонт, отдельные пики плыли в черном небе, словно луны на привязи. Руководимый сочетанием геологического опыта и обостренных наркотиками инстинктов, Карил вел машину вдоль куполов, провалов, антиклинальных складок, вздыбленных тектоническим сжатием, наносил на карту обвалы и разломы, затопленные выбросами древних криовулканов, пересекал зоны выброса материи из метеоритных кратеров, брал пробы в их центре. Карил радарами и эхолотом картографировал поверхность до глубины в полкилометра или выпускал маленьких роботов, разбегавшихся на трех-четырех парах соединенных ног. Роботы приседали там и сям, чтобы пробурить замороженную смолу на реголите и взять образцы льда под нею. Если тот оказывался хотя бы слегка загрязненным соединениями металлов, Карил засеивал почву вакуумными организмами, которые росли, выпускали ростки и псевдофилии, чтобы поглотить и концентрировать металл. Изредка попадавшиеся рудоносные жилы и вкрапления Карил выкапывал и сгружал в трейлеры. За роллигоном уже тянулся небольшой их состав. Чтобы выкопать обломки метеоритов, Карил взрывал местность либо запускал вниз змеевидных роботов, которые грызли каменные и металлические болиды алмазными зубами и выталкивали перистальтикой на поверхность. Карил останавливался и у вакуумных садов, высаженных во время прошлых поездок. Тогда они со шпионом надевали скафандры и руками соскабливали чешуйки, богатые минералами, поглощенными из реголита, – тяжелая, но приносящая удовлетворение работа в абсолютном покое темной половины спутника.