Алькальд последовал общему примеру и стал счищать с себя липкие, омерзительно пахнущие экскременты. К тому времени, когда процедура была окончена, в сельве уже посветлело достаточно, чтобы продолжать движение.

Они шли три часа без остановки, все время на восток. По пути им приходилось переправляться через вздувшиеся от постоянно прибывающей воды ручьи, пересекать овраги, прогалины и поляны, проходя по которым, все запрокидывали головы, подставляя лица свежей дождевой воде. Добравшись до небольшого озера, охотники устроили привал, чтобы отдохнуть и подкрепиться на скорую руку.

Меню составили собранные по пути фрукты, а также раки, которых толстяк отказался есть сырыми. Кутаясь в плотный непромокаемый плащ, он стучал зубами от холода и не переставал сетовать по поводу того, что нельзя разжечь костер.

– Ничего, мы уже близко, – успокоил его один из охотников.

– Если идти напрямую, то совсем близко, – кивнув, заметил старик. – Но надо сделать крюк и обойти ферму с другой стороны. Легче и быстрее было бы, конечно, просто перейти речку вброд и подойти к ферме прямо по тропе. Вот только что-то мне подсказывает, что зверь, которого мы ищем, вовсе не дурак. От этой дикой кошки можно ждать всего, чего угодно. А мне, по правде говоря, совсем не улыбается попасть в засаду, устроенную этой тварью.

Охотники кивнули старику в знак согласия и, запив завтрак несколькими глотками фронтеры, встали, чтобы идти дальше.

В этот момент, не предупредив никого и не объяснив, в чем дело, алькальд стал удаляться в другую сторону Впрочем, далеко он не ушел, и сквозь ближайшие кусты было видно, как он присаживается, чтобы облегчиться. Пихая друг друга локтями, охотники стали обмениваться язвительными замечаниями по адресу своего формального командира.

– Похоже, их превосходительство стесняются показать нам свою попку, – заметил один из них.

– С него станется, он запросто может сесть прямо на муравейник, приняв его за отхожее место.

– Вы, ребята, подождите, чем все это кончится, – подмигнув остальным, сказал третий охотник. – Держу пари, он сейчас поинтересуется, нет ли у нас бумажки, чтобы подтереться.

Охотники развлекались, зло подшучивая над Слизняком, как они всегда называли алькальда в его отсутствие. Неожиданно общий смех был прерван криками перепуганного насмерть толстяка, за которыми последовали шесть револьверных выстрелов. Похоже, алькальд вообще не знал, что такое экономить патроны, и расстреливал за раз целую обойму.

Потный перепуганный толстяк выскочил из-за кустов, придерживая штаны одной рукой и размахивая зажатым в другой револьвером.

– Сюда! Сюда! Быстро! – выпучив глаза, кричал он. – Я ее видел! Она была там! Прямо передо мной! Чуть не набросилась! Ничего-ничего, пару пуль я ей точно влепил. Давайте сюда, живее! Ищите ее, она не могла далеко уйти!

Охотники зарядили ружья и со всех ног бросились в ту сторону, куда показывал алькальд. Заметив кровавый след, при виде которого толстяк пришел в детский восторг, они прошли по нему еще несколько шагов и наткнулись на бьющееся в предсмертных конвульсиях красивое животное с длинной мордочкой. Блестящая рыжая шкурка несчастного зверя была перепачкана грязью и свежей кровью. Животное смотрело на людей широко раскрытыми глазами, из носа-кнопки вырывалось чуть заметное прерывистое дыхание.

– Это же медведь-медоед. Эх, сеньор алькальд, как можно не глядя палить из этой чертовой игрушки? Убить медоеда – дурной знак. Хуже приметы, пожалуй, и не вспомнишь. Это знают все, даже дети. Во всей сельве нет более безобидного зверя.

Охотники покивали головами, соглашаясь со словами старика и сочувствуя несчастному животному. Алькальд молча перезарядил револьвер, так и не решившись сказать ни слова в свое оправдание.

Лишь после полудня они подошли к полустершейся вывеске Алказельцера. Прибитая Мирандой к верхним ветвям одного из деревьев, она служила не столько рекламой, сколько дополнительным ориентиром, облегчавшим поиски магазина редко бывавшим в этих местах золотоискателям. Неподалеку от дерева, к которому была приколочена вывеска, виднелся дом Миранды.

Самого хозяина они нашли в нескольких шагах от входной двери. По всей его спине, от лопаток до поясницы, тянулись два глубоких следа, оставленных гигантскими когтями. В чудовищной зияющей ране на шее виднелись шейные позвонки.

Покойник лежал ничком, все еще продолжая сжимать в мертвой руке мачете.

Не обращая внимания на муравьев, построивших за ночь из веточек и листьев целое архитектурное сооружение для удобства обработки трупа, охотники подтащили покойного к дому. Внутри слабо горела карбидная лампа, по всему помещению распространялся сильный запах горелого жира.

Вскоре источник вони был обнаружен. Осмотрев керосинку, охотники выяснили, что керосин в ее резервуаре выгорел до последней капли, и, уже догорая, примус сжег тканевый фитиль. На горелке стояла сковорода с двумя обуглившимися игуаньими хвостами.

Осмотрев труп, алькальд удивленно пожал плечами:

– Ничего не понимаю. Миранда жил здесь бог знает сколько времени. Человек он бывалый и в трусости никогда замечен не был. И он, судя по всему, впал вдруг в такую панику, что выскочил из дома, даже не потушив керосинку. Почему, спрашивается, он не заперся здесь внутри, заслышав приближение тигрицы? Вон и ружье висит – почему он им не воспользовался? Даже со стены не снял.

Остальные охотники задавали себе те же вопросы.

Алькальд наконец снял с себя плащ-палатку, и несколько литров скопившегося под ней пота тотчас же образовали под его ногами целую лужу. Глядя на покойного, все закурили, выпили фронтеры, а затем один из охотников занялся примусом, а другой, заручившись разрешающим жестом и кивком алькальда, открыл несколько банок консервированных сардин.

– Он парень-то неплохой был, – сказал кто-то из охотников.

– После того как от него жена ушла, он остался один как перст. Так его и забросило в эту глушь, – вспомнил другой.

– Родственники-то у него есть? – спросил алькальд.

– Нет. То есть уже нет. Сюда они приехали вместе с братом, но тот умер от малярии несколько лет назад. Жена сбежала с каким-то фотографом. Я слышал, что она живет где-то в Саморе. Кстати, может быть, хозяин «Сукре» знает, где ее разыскать.

– Я так думаю, что со своего магазинчика он имел какую-никакую прибыль. Интересно, что он делал с этими деньгами? – поинтересовался толстяк.

– Да с какими деньгами, ваше превосходительство? Миранда ведь игрок был. Порой так заигрывался в карты, что просаживал все, оставлял только самый необходимый минимум, чтобы пополнить запасы товара. Тут всегда так, ваше превосходительство. Сельва – она такая. Хочешь не хочешь, она проникает в тебя и подчиняет тебя своим законам. Если у человека нет определенной цели, он так и будет ходить по кругу, раз за разом возвращаясь на одно и то же место.

Выслушав товарища, остальные охотники согласились с ним с чувством какой-то извращенной гордости. В этот момент входная дверь открылась, и прямо с порога Антонио Хосе Боливар Проаньо ошарашил всех неожиданными словами: