мои боссы постарались без презов. Черт! Вот хоть прямо сейчас все бросай и беги в аптеку проверять две ли там полоски, или пронесло…

– Иди сюда! – рявкает на меня бывший. – А то сейчас меня уведут! Видишь, как бабы слюни на меня уже пустили! Только ты одна, дуреха круглая свое счастье не понимаешь!

Бывший грубо берет меня под руку, дергает на себя, чтобы потащить к одному из накрытых столиков. И в этот самый момент я замечаю… боссов! Сразу двоих! Они разговаривают с начальниками отделов. Точнее разговаривали. Потому что сейчас они как пришибленные смотрят на то, как Мразин, схватив меня под руку грубо тащит за стол. Всё! Армагеддец полный. Тушите свет и опускайте занавеси. Боссы синхронно двигают в нашу сторону.

– Вы, оба! – ревет Ледяной.

– А ну сюда! За нами! – рявкает вторя ему Огненный.

Напомаженные и разодетые в пух и прах боссы, пожирают голодными взглядами меня и готовы Мразину руки повыдергивать за то, что сжимает мое предплечье.

А Андрей трус еще тот. Перед боссами он маленький, щупленький, в общем, совсем не боец. А они набыченные, огромные, шкафоподобные.

– Грабли свои от нее убрал! – рычит Максим Эмирханович.

А Андрей… он в черных джинсах, и я совсем не удивлюсь, если он уже обоссался от страха. Скорей, даже удивлюсь, если все еще не налажал в штаны!

Нас заводят куда-то в пустой темный зал – он в отдалении от основного, где проходит все торжество. На фоне темной гнетущей тишины где-то в отдалении гремит музыка и веселится наша компания.

Но тут… у меня аж сердце сжимается от страха: что же сейчас будет?!

– Вы кто такие? – еле слышно пискает Андрей.

– А ты кто такой будешь, хрен моржовый? – рычит Макс.

– Чо за чмо, Милана? – холодно интересуется Ледяной.

– Да, Милана! Объясни им, кто я! – мерзко пищит Андрей.

Я молчу, опустив голову в пол. Как же хреново, а! Просто тупость полнейшая сейчас произошла, которая разрушит абсолютно все…

– Ты будешь говорить, или язык в задницу засунула?!

Я стою, а у меня слезы от обиды на глазах навернулись. И текут по щекам.

– Он тебя обидел, Милан? – сверкает молниями в глазах огненный.

И тут Мразин рушит все окончательно…

– Я ее жених! – пищит он, будто не видит, как набычились и налились боссы.

– Чо?! – хмыкает Ледяной. – Вот этот вот мелкий п*дораз твой жених? Серьезно?

Я вырываюсь из лап Боссов, опускаюсь на первый попавшийся накрытый простынью, будто чехлом стул. Закрываю лицо ладонями. Ссутулившаяся и морально уничтоженная.

– У меня есть видео! – елейным предательским тоном возвещает мразь, решившая испортить мне жизнь окончательно. – Хотите посмотреть?!

«Не надо!» – шепчу я про себя. – «Пожалуйста, Мразь поганная, не надо этого делать!!!»

– Вот, любуйтесь! Это – мой член в кадре! – с гордостью произносит Андрей тыча в боссов своим старым заклеенным яблочным огрызком.

Я не могу на это смотреть. Ни на экран, ни в лица Макса и Ромы. Мне страшно, за то, что они сейчас могут сделать со мной. А ведь я же ношу их ребенка… черт! Скорее всего я беременна! Ведь у меня месячных не было уже хрен знает сколько времени…

* * *

Роман

Я худею … самое правильное описание моих ощущений. Вижу, что Макс охерел ничуть не хуже. Наш зайчик, наша баба в конце концов, натирает долбанную облезлую флейту чужому мужику!!! Причем, какая там нахер флейта, обрубок один, огрызок!

Я настолько возмущен и взбудоражен, что вместо крови по венам течет чистейший адреналин. Кортизол, гормон стресса, сейчас просто ухает в височной вене, как вонючий филин в лесу.

У меня на глазах багровая пелена. Я что, ревную? Да! Черт бы побрал всех этих баб! Я убить ее хочу! Потому что она – моя собственность! И она не смеет ни кому натирать долбанные шишки кроме меня. И еще Макса, возможно! Но прежде чем я убью ее, я повыдираю ноги и вставлю их в одну вонючую задницу этого ублюдка!

Хватаю его за грудки и встряхиваю, как говняного петушка. Смотри, Милана Зайченко, что сейчас с твоим женихом сделаю!!!

* * *

Макс

Я в шоке. Сказать, что моя мужская гордость ущемлена, это не сказать ничего. Я уязвлен в самое сердце. От нее я такой подставы не ожидал. От кого угодно. От любой столичной ш*лавы, типа Стеллы, но только не от Зайчика!

Как она могла? Ведь мы всегда «пежили» ее от души, старались вдвоем с Ромой. Она от нас никогда неудовлетворенной не уползала. Именно уползала, потому что мы затр*хивали ее до мозга костей! По самые гланды! Она тряслась в наших руках, билась на волнах удовольствия! Такое сымитировать невозможно!

И вот этого всего ей не хватило, и она полезла в штаны к такому ублюдку, как этот? Я ничего не понимаю в бабах. У него там настолько мелко в труселях, словно он карандаш в трехлитровый баллон макает каждый раз!

Милана расстроена. Я это вижу. А вот Ромку накрыло окончательно. Он трясет у*бчиком, как грушей, а тот вякает жалобно:

– Двое на одного? Не по-мужски это, не по-пацански!

– Ща тебе будет по-пацански! – Ревет Ромыч. – Искандер! Сюда!

Наш начальник службы безопасности вваливается в помещение. Огромный, мощный как медведь. И такой же заросший. Бывший спецназовец.

– На, займись! – швыряет Рома у*бка Искандеру. – Ноги оторвать и в жопу засунуть! Обе! Выполнять!

– Понял, Роман Саныч! – принимает урода Искандер одной левой.

На побелевшего цыплёнка смотреть страшно. Но мне нисколько не жаль его. Пусть его хоть на фарш пустят, мне похер. Шкафоподобный нач. охраны брезгливо выносит притихшего мужичонку, а вот мы, втроем остаемся наедине.

Рома обманчиво спокойно прикрывает дверь, оставляя легкий полумрак. И вот тут мне становится не по себе.

– Теперь с тобой разберемся, предательница! – рычит Ромыч, идя прямо на нее.

Зайчик хоть и трясется, и в слезах вся, но в последний момент поднимает на него глаза. И с ужасом глядя в них, все же произносит:

– Что, тоже бить будете?

– Кто ж баб избивает… Я бы тебя честно, убил бы! – Роман не спеша отстегивает пряжку ремня. – Но позже, а сейчас… – многозначительно замолкает.

Пороть что ли надумал? В моем мозгу молниеносно рисуется такая картина, что младший Макс в штанах немедленно оживает и дает от себе знать сладостным напряжением.

– На колени! – рычит меж тем Роман, вжикая ремнем из петель.

Милана с ужасом смотрит на ремень, который Ромыч картинно складывает по полам, поигрывая пряжкой. А потом, взгляд, полный мольбы и ищущий защиты, она переводит