Врачиха с любопытством окидывает меня с головы до ног, забирает документы у Орлова.

– Я поняла вас. – обращается она к Роману. – Подождите за дверью. Мне нужно все изучить и подготовиться к операции.

– Хорошо, я жду. Только не медлите.

– Я не буду этого делать! – ору я как резанная, – Что за беспре…

– Цыц! – рявкает на меня врачиха и глазом косит на Романа. Я затыкаюсь.

Едва ли за чокнутым боссом закрывается дверь, как врачиха немедленно усаживает меня на кушетку.

– Ух и козел!!! – позволяет она себе возмутиться. – Чего? Настругал ребятишек аж три штучки и бабу на аборт потащил быстрей?

– Тройню хочет убрать. – с болью в голосе подтверждаю я.

– Вот что девочка, – улыбается мне врачиха. – Ты тут чаю попей спокойно, а то вся бледная уже сидишь. Сушку возьми погрызи, а я твои документы поизучаю.

– Я не хочу аборт… – повторяю я, всхлипывая.

– Да никто тебе без согласия не сделает. Потом скажу идиоту в костюме миллиардера, что нельзя тебе аборт делать.

– А он поверит? – с надеждой спрашиваю я.

– Ха! – смеется врачиха, – Загиб какой-нибудь отыщем в матке, ни в жисть не придерется!

Немного успокоенная словами врача, сижу пью чай, никого не трогаю. В голове пусто и очень мерзко на душе. Ледяной будто на*рал туда своими тупыми, полностью неподдающимися логике действиями.

– Где она?! – ревет в коридоре до боли знакомый голос второго босса.

Огненный! Боже, вот только его мне сейчас не хватало… неужели тоже поддержит эту страшную идею аборта? Или вручную оба мне аборты сделают? Это они могут. Сволочи!

– Где? – рычит Асланбеков. – Милана! Стой! Не делай глупости!!!

– Господи, спаси, сохрани и помилуй! – крестится набожная врачиха, – Сегодня что из элитной дурки психов-миллиардеров выпустили? Чего они все сюда приперлися, а?

В этот самый момент дверь едва ли не срывается с петель и на пороге возвышается… всклокоченный, потрепанный будто с тяжелого похмелья Максим Эмирханович.

– Матерь Божья… – комментирует все это врач. – Выйдете отсюда! Здесь операционная, между прочим!

– Никакого аборта! Милана! Слышишь меня?!

Затем его мутный взгляд покрасневших белков фокусируется на мне и он, припадая на одно колено становится подле.

– Ты уже сделала аборт? – неожиданно нежно берет он мои ладони в свои. – А, Милаш? Скажи, ребенок еще есть?

– Нет… – пытаюсь я забрать свои ладони из его лап.

– Как нет?! – перебивает он меня. – Нет, Милан! Зачем ты это сделала?

– Меня Роман сюда притащил вообще-то. Вон аж синяки на руках – как тащил! – мстительно сдаю я чокнутого босса.

– Ах ты ж с*ка ледянистая! – орет Макс на всю Ивановскую.

– Максим, успокойся! – пытаюсь я привлечь внимание обезумевшего от горя отца, – одного ребенка нет… но…

– Что, но? – появляется надежда в глазах у Огненного. – У тебя двойня была? Одного убрали, а второй?

– Вообще-то тройня!

– Что?!

– У нас тройня Макс!!!

– И все дети на месте? – если это не полный всепоглощающий а*уй, то я не знаю даже как по-другому описать выражение на лице Асланбекова.

– Все на месте. – улыбаюсь я. – У меня в животике. Живые и здоровые!

– Ну что? Аборт сделали? – возвращается в приемную Роман.

– Ах ты ж с*ка! Ах ты ж у*бок недоделанный!!! – поднимается с колен Макс. – Ты зачем ее сюда насильно притащил?! На аборт? Наших детей убивать?! Ну все, тебе не жить, мразота!

Боссы колошматят друг друга почем зря. Швыряют об стены абортария и дико матерятся заковыристыми брутальными мужским выражениями.

– Ух как пар спускают! – глаза врачихи горят возбуждением.

У нее нет поп-корна, и в ход идут сушки.

– Прям бойцы ММА хреновы! – хмыкает, она закусывая свой восторг баранкой. – Не поубивают друг друга, а? Может, полицию вызвать?

– Не стоит. – останавливаю я ее. – Сейчас напряжение отпустят и оплатят вам ущерб.

– Да уж, желательно, чтобы возместили…

На этой ноте Макс от души разбивает Ромино лицо об свое колено, отправляя последнего в нирвану.

Оборачивается ко мне. Страшный. Всклоченный. Бородатый. Здоровый. В кровище и боевых царапинах. На дне черных глаз плещется безумие.

– Э-э-э… – пячусь я от разъяренного бугая. – Э-э-э… запасной выход есть? – вопрошаю у доктора.

– Есть. Только не успеешь! – так же сдавленно отвечает мне врач.

– Стоять!!! – ревет Макс и одним мощным выпадом оказывается подле меня.

Несмотря на все свое безумие, он аккуратно отрывает меня от земли и устраивает у себя на руках.

– Счет пришлете! – бросает он ошалевшей от всего происходящего тете.

Макс такой горячий, что сейчас прожжет мою кожу через одежду. Тестестерон так и прет из него, вместе с потом и кровью от хорошего мужского мордобоя. Его звериный брутальный мужской запах бьет по моим рецепторам наотмашь.

– Куда ты меня несешь? – осторожно спрашиваю я.

– Молчи, женщина! Не обижу! – рычит он, потому что пока не в состоянии говорить обычным своим голосом.

Я затихаю. Такому самцу хочется довериться. Он сильный. Защитил от первого идиота. Меня и детей сберег. А это – самое главное. И пока он несет меня в машину, у меня возникает древнее как мир чувство. Нет, это древнее чем чувства, это – инстинкт. Инстинкт принадлежащие меня как самки самому сильному и лучшему из самцов! Альфачу. И я прекрасно чувствую, чем сейчас это все закончится.

Моя интуиция меня не подводит. Только на сей раз, тра*ать меня в машине средь бела дня Макс не спешит. Мы едем ко мне. Едва ли я успеваю увести Фердинанта на кухню, как немедленно становлюсь атакованной лучшим из самцов.

Я было сопротивляюсь, но Макс рычит мне ухо, беспощадно дергая за пуговицы блузки:

– Прекрати барахтаться! Я п*здец как хочу тебя, поняла?!

Я скашиваю глаза к его брюкам и изумляюсь величине бугра, ясно обозначенного в районе ширинки.

И хотя Макс уже изнемогает от желания, он не хочет брать меня не подготовленной, не разгоряченной, как следует.

Мой лифчик беспощадно срывается с груди, и босс немедленно припадает к ставшим чувствительными из-за беременности горошинам. Облизывает, прикусывает, дует так, что меня подбрасывает вверх, выгибает к нему на встречу, а он только этому рад. Облизывает мои вершинки как кот украденные сливки.

Но в какой-то момент и мне и ему этого становится катастрофически недостаточно. И тогда Макс подтягивает меня за ножки поближе к себе, забрасывая их на плечи.

Я беспомощно раскрыта перед его диким голодным взглядом. Макса ведет. Меня и подавно. Аж все холодеет и обдается кипятком попеременно. Я пытаюсь скрестить ножки, но Макс что-то грозно рыча на своем языке, насильно раздвигает их, чтобы приставить к лепесткам всю свою внушительную длину.

– Только осторожно… – умоляю я его, пока в