могла стоить ему если уж не головы собственной (к счастью, прошло то время), то уж высокой должности — точно.

Начальство думало долго. Были изучены и подвергнуты тщательной экспертизе документы, которые генерал Чередеев доставил в Москву в своем дипломатическом кейсе.

Наконец, в середине следующего дня Любимова вызвал начальник управления. Приказал возвращаться назад, в Париж. Дал инструктаж по разработке Гектора: теперь из «доброжелателя» Хелмича, который решил продать документы и сказать «до свидания», надлежало сделать агента ГРУ. О том, что Джозеф был крайне ценен, Любимову объяснять не приходилось.

Генерал предупредил: в подробности этой связи в Центре будет посвящен один человек, в резидентуре, кроме него, двое: резидент и его заместитель. Другие сотрудники могут видеть Гектора при обеспечении мероприятий, но знать о характере его связей, содержании и уровне секретной документации не должны.

С таким напутствием Любимов и покинул московскую землю. Все закончилось вроде бы благополучно. Центр не высек за непослушание и инициативу, поддержал их с Чередеевым мнение о том, что Хелмич — не подстава контрразведки. Более того, скупой на похвалу генерал Коновалов сказал: «Хорошо».

И все же, все же… В душу к человеку не залезешь. Кто он, этот уорнет-офицер армии США Джозеф Хелмич? Что знал о нем Любимов? По существу, ничего.

Да, завербовать агента — тяжкая работа. Но в ходе этой работы узнаешь человека: чем дышит он, что думает, как смотрит на мир. Выплывают его слабые и сильные стороны. Это вроде бега на длинную дистанцию, есть время распределить силы, оглядеться. А тут чистый спринт с одной стороны и чистый лист, как говорят французы, с другой. Нет, скорее всего, кросс по пересеченной местности, с одной стороны, и темный лес, как шутят русские, с другой.

Предстояло разработать и провести массу мероприятий, найти ответы на многие вопросы, без которых не существует агентурной связи.

Узнать биографию Гектора, его служебные характеристики, семейное положение, моральные и психологические данные.

Следовало многому научить Хелмича, обеспечить безопасность его работы и связи с ним.

Не забывал Любимов и о том, что разговор идет о сугубо специфическом виде деятельности — криптографии, в которой он не силен. Правда, об этом позаботился Центр. Во время бесед в Москве на Любимова возложили только агентурно-разведывательные задачи. Центр взял на себя обязательства готовить письменные задания на русском и английском языках по добыванию технической документации и образцов.

Были и другие, своего рода не совсем привычные подходы к работе с Гектором. Ни до того, ни после того ничего подобного Москва не позволяла своим оперативным работникам. Ну, например, Центр дал разрешение на небывалую частоту встреч с Гектором, что является своего рода нарушением законов конспирации. В дальнейшем он держал под контролем каждую их встречу. Все шифротелеграммы по работе с Гектором докладывались лично руководителю советской военной разведки. Центр давал указания по конкретным вопросам шифровальной техники, оценке материалов, их оплате. Однако вся организация личных встреч, их проведение, обеспечение безопасности, достижение результативности ложились на плечи резидента и непосредственно на оперативного офицера Любимова. Часто в ходе этих встреч Виктору приходилось принимать решения на свой страх и риск. Вот таким необычным было сотрудничество Центра и резидентуры.

Впоследствии Виктор Андреевич Любимов признается: «Позже, когда я уже сам был резидентом, редко удавалось достичь такого взаимопонимания. А тут была идеальная вертикаль, к которой стремятся все разведчики: Центр — резидентура — исполнитель. Мы правильно понимали друг друга, и это, в конечном итоге, давало положительный результат».

Вот с такими непростыми мыслями возвращался Любимов в Париж.

Вслед за ним в резидентуру было направлено указание Центра о том, что в данный момент единственной и главной задачей Любимова считать обеспечение качественной работы с Гектором. От выполнения других агентурных задач освободить. А Виктору в ходе встреч с агентом стремиться как можно больше расположить американца к себе. При этом разрешалось в качестве личного подарка преподнести Гектору 500 долларов. Забегая вперед, следует сказать, что эти «подарочные» деньги были предложены Хелмичу на встрече перед его отъездом в США. Он принял их с благодарностью, как дружеский жест. При обсуждении гонорара за материалы Джозеф отнесся с полным доверием к доводам Вика и, вопреки приписываемой ему алчности, согласился взять только 25 процентов от суммы, а 75 оставил на личном счете в резидентуре.

Несколькими днями позже в Париж возвратится резидент. В одном из оперативных документов он напишет о работе Виктора Андреевича следующее:

«В течение короткого времени работы во Франции хорошо освоился с обстановкой, условиями работы и быстро включился в активную вербовочную деятельность.

Ведет разработку двух ценных документальных источников военно-технической информации и образцов.

Завершил разработку и лично завербовал ценного агента:

— Гектор — военнослужащий армии США, работник одного из узлов связи командования ударными силами США, через которого добыты весьма важные документы американского командования в Европе.

Тов. Любимов является весьма способным и перспективным разведчиком».

«Гектор относится к особо ценным источникам»

Газета «Вашингтон пост».

Июль 1981 год

«Министр юстиции США Гарри Бетц заявил во время предварительного слушания, что «вред, нанесенный в результате передачи этой информации (речь идет об информации Д. Хелмича. — Авт.), мог быть очень и очень существенным.

Сведения, переданные Хелмичем, «предоставляли Советскому Союзу потенциальную возможность декодировки наших шифров во время Вьетнамского конфликта».

Гарри Бетц был прав. Армейский шифровальщик Джозеф Хелмич станет одним из наиболее ценных агентов советской военной разведки.

Архивные документы Главного разведывательного управления свидетельствуют: «Только за год интенсивной работы с личными и безличными контактами от Гектора было получено 220 ценных материалов, из которых 14 особой важности».

А Гектор, смею напомнить, работал с нами не один год.

Именно поэтому уже тогда был сделан вывод, который документально зафиксирован: «Гектор относится к особо ценным источникам достоверной информации по военно-стратегическим и оперативным вопросам использования ракетно-ядерного оружия, планирования войны и подготовки ВС США и НАТО».

Однако прежде чем подобные материалы оказались в руках нашей военной разведки, надо было одноразовую сделку по купле-продаже превратить в долговременное и продуктивное сотрудничество, а из младшего уорнет-офицера, шифровальщика, воспитать осторожного, умелого агента.

Следует подчеркнуть, что вся работа проходила в условиях жесткого дефицита времени. Заканчивался срок пребывания Хелмича в составе контингента Вооруженных сил США в Европе.

Предстояло возвращение на родину, в Америку, и никто не мог сказать, где и на какой должности ему предстоит продолжить службу. А если в дальнейшем он потеряет доступ к секретной информации? Не исключается и такой, худший вариант. Так что надо было спешить. Не торопясь. Ибо спешка и разведработа несовместимы.