выпущенная с полусотни метров по такой толпе — это страшно и очень губительно. Не могу сказать, сколько человек мы уничтожили этим залпом. Много, очень много. Но, самое главное, в рядах противника началась паника. Она дала возможность перезарядиться и повторить залп. Кроме этого, ещё и взять в плен часть разбегающихся врагов. По крайней мере, тех, кто побежал в сторону лошадей или по дороге, обратно к тракту. Бойцы, когда к ним начали бежать паникующие французы, сначала встретили их огнём из ружей, а потом из пистолетов. После залпа из пистолетов кто-то из наших людей додумался орать по-французски, чтобы враг сдавался. Это принесло свои плоды. Убегающие замешкались, услышав эти крики и залп со стороны дороги. Из-за этого дождались второго града картечи от вновь выстреливших пушек. После второго залпа осталось собрать выживших врагов в кучу. О каком-либо сопротивлении речь больше не шла. Мы победили.

Народ в предрассветных сумерках собирал трофеи и радовался одержанной победе. А из меня, как будто стержень вытащили. Я уселся прямо на землю возле одной из пушек и задумался:

— На хрен мне все это надо? Уже, можно сказать, проживаю третью жизнь, а покоя, как не было, так и нет. Что в первой жизни носился по миру, как угорелый, что вторая пронеслась мимо меня со страшной скоростью, что сейчас вместо того, чтобы наслаждаться обществом любимой женщины и жить спокойно, я зачем-то рискую. Как будто у меня этих жизней впереди немеряно. Глупо как-то все, нерационально. Знаю, что этих французов и без меня отсюда выметут, как мусор из-под ног, а все равно рискую и лезу, куда не попадя. Дурак, наверное. Что тут ещё скажешь?

Долго заниматься самокопанием не позволили подошедшие офицеры с горящими от азарта глазами. Сразу же начали высказывать мне свое восхищение одержанной победой и поздравлять с блестящей викторией. Гляжу на радость этих, по сути, пацанов, и почему-то ещё больше начинаю грустить. Чтобы хоть как-то отреагировать на их слова, не нашёл ничего лучше, как спросить:

— Господа, вы не в курсе, там среди трофеев выпить что-нибудь есть? Я бы сейчас даже от самогона не отказался. Они на секунду притихли, а потом начали хохотать, как блаженные. Вроде, я и не сказал ничего смешного, а они радуются, как дети малые. Отходняк, наверное.

Пока они смеялись и веселились, ко мне начали подходить командиры отделений, докладывать о действии их подразделений, рассказывать о трофеях и потерях. Убитых, к счастью, не было. Ранения получили два человека. Мизер для такой победы, а все равно жаль. Не факт, что выживут. У одного была раздроблена кость на ноге, у второго — прострелен бок. Их перевязали, как учили во время учёбы, и подготовили для транспортировки, напоив вином, найденным в переметных сумках. Я попросил одного из бойцов принести и нам этого пойла. Чувствую, что мне надо слегка успокоить нервы. Надеюсь, что поможет.

Помогло. Да так, что решил, несмотря на нежелание этим заниматься, попробовать сложить ногу раненому бойцу. Когда я подошёл и посмотрел на сделанную ему перевязку, то понял, что ногу боец потеряет, если сейчас не попытаться хоть как-то сложить кость в одну кучу.

То ещё занятие, учитывая отсутствие какого-либо обезболивающего, если не считать вина. Умаялся в смерть, пока занимался незнакомым делом. Так-то понятие кое-какое есть, что делать в подобной ситуации. Но я не врач, и, если боец выживет и сохранит ногу, это будет чудо.

Из-за раненых двигаться пришлось медленно. Поэтому, появилось время немного осмыслить все плюсы, полученные благодаря последней стычке. А их нашлось очень даже немало. Посудите сами. Как выяснилось, уничтожили мы отряд кирасиров. Другими словами, помножили на ноль элиту французского воинства. Благодаря этому, помимо знатных лошадей, разжились ещё и богатой экипировкой. Хоть конницу свою формируй. Все для этого есть, да ещё и в немалом количестве. Жаль, что нет опытных кавалеристов. А то было бы неплохо заиметь сильный отряд бронированных всадников. Много чего можно было бы натворить в тылах у французов.

Перебили размышления поддатые офицеры. Они подъехали и обратились по примеру моих бойцов:

— Командир, а вам не нужны в отряд три опытных офицера?

Ответил сразу:

— Нужны, как воздух. Но вы, господа, не подойдёте.

Немного полюбовался на их охреневшие лица, и пока они не напридумывали себе разной фигни, продолжил:

— Для того, чтобы стать офицером в моем отряде, нужно многому научиться, и ещё больше работать. Да, господа, именно работать. Учиться самому и учить бойцов. Помимо этого, развиваться физически и следить за подчиненными, заставляя их тренироваться практически непрерывно. Вы же обратили внимание, что воюем мы не так, как это принято? Вот и нужно тем, кто хочет стать офицером, научиться делать это наилучшим образом. Более того, моим офицерам придётся много думать, прежде, чем что-то делать. Наблюдать и определять, каким образом можно избежать потерь. Не нестись на противника с шашкой наголо, а соображать, каким образом победить без потери своих солдат. Или свести эти потери к минимуму.

Надо отдать этим дворянам должное. Возмущаться и как-то выражать свое недовольство они не стали, задумались. Только один не вытерпел и спросил:

— А учить вы будете?

— По большей части, да. Что умею, расскажу и покажу. Но, по большей части, придётся думать самому и нарабатывать необходимые навыки. Я ведь не знаю, насколько полны мои умения. — Ответил я, прикрывшись в очередной раз потерей памяти.

Спросивший коротко хохотнул и ответил:

— Судя по тому, что мы имели честь лицезреть, помните вы достаточно для того, чтобы громить французов в хвост и в гриву.

На этом разговор сам собой затих и дальнейший путь прошёл, можно сказать, в тишине.

Уже в вечерних сумерках мы свернули в лес и дальше двигались в потемках, а потом и по памяти. Реально, шли в полной темноте. Как только без глаз не остались? Один бог знает.

В лагерь заходили в предвкушении отдыха и спокойного сна, ночь ведь не спали. Но не судьба. Здесь меня ждал очередной разведчик с важной информацией.

Глава 9

Информация, добытая нашими разведчиками, оказалась очень важной и требующей незамедлительных действий. Пленных русских солдат, собранных в Смоленске, уже завтра собрались отправлять в сторону Европы. Куда точно их будут перемещать, неизвестно. Но реагировать мне придётся, не откладывая. Я уже считаю этих людей своими.

Пришлось оставлять здесь бойцов, участвовавших в засаде, собирать всех остальных, за исключением раненых, и даже не отдохнув, несмотря на