Еще через пятнадцать минут мне удалось уломать Семена, а значит, моему номеру быть. Также в этом мире преподаватели были нормальными и не нагружали студентов перед праздником. Я даже не получила заданий на выходные, которых было аж пять дней — два до нового года, и два после.

А еще институт сделал нам подарок — разрешение на пару часов отправиться в свой мир. Взять что-то необходимое и обратно. С родными общаться запрещено, поэтому каждый отправится к себе домой, когда там никого не будет.

И вот в этом случае за применение магии нам сразу грозило отчисление.

Несмотря на такой подарок, мне все равно было грустно. Я очень скучала по родителям, и периодически отправляемые им весточки и переписка не могли заменить личного общения. Но ничего поделать нельзя, придется ждать каникул.

В ожидании отправки домой, я рассматривала снежный пейзаж за окном. Благодаря магии, он постоянно менялся со снега и небольшого морозца до сильного похолодания, которое окрашивало узорами все — от окон до зданий и растений.

— Это так на Земле одеваются?

Обернувшись, я встретилась глазами с Бареем и обомлела, рассматривая его. Для перехода в свой мир мы должны были одеться в привычную одежду, поэтому Диаркан сейчас был похож на красавца испанца.

Темные волосы, невероятные ярко-фиолетовые глаза, черные рубашка и штаны, заправленные в высокие сапоги. Сверху накинута черная куртка, больше напоминающая видом удлиненный пиджак. Если бы не подоконник, пала бы к его ногам.

Капитан команды рассматривал мои джинсы и кофту с вырезом. Волосы были перехвачены резинкой. С его сногсшибательным образом я и рядом не стояла.

— Ну, не все именно так, но в основном да, — кивнула я.

— Однако, — покачал головой ведьмак.

И этот намек на откровенный костюм я слышу в голосе того, кто сам состоит из одних соблазнов?

— Да, согласна с тобой. Все очень целомудренно и достойно, — сыграла я дурочку. — Я приличная девушка.

Брови ведьмака поползли вверх, а меня окликнула Добракович.

— Ну что, ты готова? — спросила секретарь, переведя взгляд с меня на Барея.

— Конечно!

От нетерпения я едва не подпрыгивала.

— Тогда пойдем, твое время.

Оглянувшись на смотревшего нам вслед Диаркана, я поспешила к порталу.

Когда оказалась дома, то на глаза даже навернулись слезы. Здесь все было как раньше и даже в моей комнате ничего не изменили с моего отъезда. Присмотревшись к любимым вещам и покидав в сумку все необходимое, я отправилась на кухню и стянула из холодильника весь майонез.

Мы с папой его очень любили, поэтому дома имелся приличный запас. А также прихватила колбасу и другие вкусности, не забыла и про подарки подругам. Была у меня пара вещей. Книги, про которые им много рассказывала, любовные романы и пазлы для Алеи. И кое-что переписала из интернета, для самодеятельности.

Оставив маме и папе записку в несколько строк, что побывала дома, я поспешила к двери, активируя готовое заклинание портала, которое перед перемещением получила от Добракович. Потом золотое сияние — и я вновь в институте.

Кто-то еще ждал своей очереди, кто-то прибыл вместе со мной. А на душе печаль: Новый год я встречу не с родными.

В гостиной меня ждали подруги, — они побывали дома намного раньше меня, — которые, увидев большую, туго набитую сумку, удивились.

— Что это ты принесла? — спросила Милана, норовя заглянуть внутрь.

Но я неумолимо до конца застегнула молнию.

— Потом покажу, пока секрет.

— Ну Ирина! — взвыла нага.

Алея только улыбалась, знала: если упрусь, то уже не уступлю.

— Вы там замолкните или нет?! — раздался возмущенный голос соседки.

И мы, рассмеявшись, отправились ко мне в комнату. К вечеру самодеятельности все было готово!

***

Зал собраний был полон. Впереди зрительских рядов был выставлен преподавательский стол, за которым сидели все профессора и смотрели номера один за другим. Студенты расположились за их спинами — наверное, их пригнали сюда всех — и периодически подхихикивали над своими неудачливыми собратьями.

Я же за кулисами весь вечер дергалась и переживала. К тому же мы выступали последними, от чего мне становилось еще хуже.

— Прекрати переживать. Ты выйдешь на сцену вместе со мной, и никто смеяться не будет, — пытался успокоить Диаркан.

— Меня это не утешает: выйдем на сцену мы по отдельности, а у меня номер… необычный.

Барей с любопытством посмотрел на меня:

— Надеюсь, пройдет без разрушений?

— Вот и я на это надеюсь.

Продолжить дискуссию нам не дали: настала наша очередь.

На сцену мы вышли вдвоем, но я остановилась чуть сзади, смотря, как Барей объявляет, что номером будет — рассказ из истории стихий. Что это значит, я не понимала, пока призванная магия разных стихий не трансформировалась в животных и местность и не стала нам показывать историю любви и сражений.

Все-таки ректор прав: ведьмы и ведьмаки — удивительно романтичная раса. Эх, жаль, что Барей предпочитает свой пол. Какая потеря для всех женщин!

Картины, разворачивающиеся перед нами, переливались разными цветами стихий и перевоплощались на глазах, заставляя зал следить за развитием отношений между двух влюбленных.

Я лишь потрясенно вздохнула: такой уровень владения стихийной магией у второкурсника! Неудивительно, что он любимчик декана.

Когда же представление закончилось и зал взорвался аплодисментами, то я практически ненавидела ведьмака. Как мне теперь со своей самодеятельностью выйти к ним?

Но вот Диаркан уступил мне место, и я, шагнув вперед, вспомнила все, чему меня в свое время научила классная руководительница. Главное — правильно себя подать.

— Добрый вечер, — пробормотала я, усилив магией свой голос. — У меня номер будет поучительный, о том, как важны знания и что их нужно ценить.

Судя по кислым лицам студентов, они уже не в восторге, а вот преподаватели поощрительно закивали. Только Дазар смотрел с ехидцей: он хорошо меня знал.

Развернувшись и не увидев то, что в номере должно было танцевать, я, высоко подняв голову, а внутри сгорая со стыда, зашла за кулисы и вытащила скелет на сцену.

Был он одет в цветастую юбку и соломенную шляпу с широкими полями, на груди висели бусы. Да простит меня мама, что я немного проредила ее гардероб. Также на скелет были нанесены светлая пудра и грим, чтобы никто его не признал.

Если бы он родился псом, то сейчас перед нами стояла бы собака Баскервилей. Разве что не светилась.

Вспомнив заклинание простого мотивчика, единственного, который я смогла освоить, я зашептала — и зал наполнила бренчащая музыка на подобие гитары, но попроще.