Много разных планов у него в голове, и все они осуществимы. Было бы время. Да и удача – немаловажный фактор. Но ни делом единым жив Матвей. Он человек, но животные инстинкты дают о себе знать. И сейчас ему нужна была женщина. Хотя бы на час…

Черные как смоль волосы, белая как молоко кожа – такие вот контрасты в отдельно взятой красотке. Но Матвею все равно. Главное, что зажигала девочка на уровне заправской проститутки. А вроде бы скромная на вид, в обычной обстановке даже стеснительная. Матвей познакомился с ней на улице. Он ехал на машине, она стояла на остановке…

Яна не хотела садиться в машину, даже пришлось уговаривать ее. И в постель она легла без всякой охоты, зато сейчас не остановишь…

Да Матвей и сам не хотел останавливаться. Он уже заходил на второй круг, как вдруг сильный удар в дверь заставил его почувствовать себя сбитым летчиком. Толкнув девушку, он сунул руку под подушку, схватил пистолет. Но слишком стремительно развивались события.

В комнату ворвались какие-то люди, они надвигались очень быстро, стесненность пространства играла им на руку. Матвей не успел вывести ствол на цель, как что-то сильное обрушилось ему на голову, и он потерял сознание…

В себя он пришел в каком-то тесном замкнутом пространстве. И руки у него связаны, и ноги, а вокруг трясущаяся темнота. Голова раскалывается от боли, перед глазами все плывет; прошло время, пока он сообразил, где находится.

Его везли в багажнике машины. Кто набросился на него, кто похитил – темный лес. А ведь он дома не один был, Емеля уговорил его взять человека в охрану. Не так давно Матвей снял дом на окраине города, а зима уже во весь рост заявила о себе. Должен же кто-то снег во дворе убирать. Да и ночью охрана не помешала бы…

Может, потому и прозевал он момент, что кому-то доверил свою безопасность. Самому надо было себя охранять, тогда бы и чуйка сработала… Сторожа, видимо, вырубили, а может, он сам был среди нападавших. Хотя вряд ли, Емеля еще не скурвился, не мог он поднять руку на своего босса.

Мороз на улице, в багажнике дубарь, а Матвей с голым торсом. Спортивные брюки на нем: кто-то пожалел и прикрыл его. Что, если Яна постаралась, чтобы хоть как-то загладить свою вину. Но Яна не могла навести бандитов… Или могла?.. Только эта мысль пришла в голову, как машина остановилась. Открылся багажник, какой-то мордоворот с покатым как у неандертальца лбом сам, в одиночку, вытащил его из машины и бросил прямо на снег.

Машина стояла на лесной дороге – сосны, ели с двух сторон. Столб деревянный неподалеку, провода. Место не совсем глухое, но безлюдное. Только похитители здесь и Матвей.

Один из похитителей – рослый, суровый, плешивый и очень чем-то недовольный. Внушительный тип, взгляд острый, пронзительный и немолодой, лет сорок, ему. Матвей сразу признал в нем старшего.

Не успел он опомниться, как на него посыпался град ударов. В живот, в грудь, потом чей-то тяжелый кулак опустился на почку. От болевого шока Матвей потерял сознание.

В себя он пришел после крепкой пощечины. Он сидел на снегу, спиной прижимаясь к ледяному бамперу. Разбитое лицо горело и пульсировало, челюстные мышцы, казалось, онемели от холода, но слова его прозвучали внятно.

– Ты Евстигней? – глядя на плешивого, спросил Матвей.

– Он самый.

– И чего ты хочешь, Евстигней?

– Узнать хочу, кто ты такой?

– Вор я.

– Выкидыш ты, а не вор.

Матвей пожал плечами. Ему-то какое дело, что думает о нем какой-то ненормальный? В законе он, Евстигней, или нет, это уже не имеет значения. Начиная с сегодняшнего дня, этот человек будет считаться его заклятым врагом. И Матвей убьет его, если вдруг получит такую возможность.

Но, скорее всего, такой возможности у него не будет. Если судить по ситуации, отношения сегодня же и закончатся. Евстигней настроен весьма решительно, и компромисса, видно, не получился.

– Если ты с вором «на лыжи встал», этого еще ничего не значит, – сказал Евстигней.

Матвей с досадой посмотрел на него. Ну, сколько можно говорить? Если приговор вынесен, зачем тянуть время? Холодно же. Лучше сразу пулю получить, чем терпеть издевательство над организмом.

– А я Боярчика хорошо знал, – продолжал Евстигней. – Где Боярчик, куда он делся?

– Не знаю. Он в одну сторону пошел, я в другую. – Матвея хватил озноб, и каждое слово давалось ему с трудом. – Он сожрать меня хотел.

– Так ты для него и был кабанчиком, – ухмыльнулся Евстигней. – Свинья ты, а не вор… Зачем Раджина закончил?

– Ты же с Пиночетом кентовался, какое тебе дело до Раджина?

– Раджин в законе. И Раджин в законе, и Атарик – вор… И Шалут вором был… И Боярчик… Много на тебе воровской крови, пацан!

– Раджин Пиночета задвинул, Чалика «зажмурил», Конопатого сдал.

– Это не имеет значения.

Матвей усмехнулся. Да, конечно, это не имело сейчас никакого значения. Скорее всего, Евстигней считал Раджина своим врагом, но это не помешает ему спросить с Матвея. И он убьет его, чтобы безраздельно держать «мазу» над городом. Под благовидным предлогом убьет.

Евстигней уже все для себя решил, и Матвей понимал, что уже ничего не изменить. А ведь можно было заключить с Евстигнеем союз, отдать ему город под присмотр… Но Матвей не мог на это пойти. Да и не поверит ему вор.

– Да, это не имеет значения, – сказал Матвей. – Неважно, в какие цвета рядился Раджин… Все это чешуя. Главное, что ты, Евстигней, уже все решил. Как ты решил, так и должно быть. Ты спросил, я ответил. Что дальше?

– А дальше – смерть, – усмехнулся Евстигней.

Он кивнул, глянув на мордоворота, и тот достал из кармана «финку».

– Так тому и быть, – кивнул Матвей, закрывая глаза.

Если Евстигней хочет, чтобы он ползал перед ним на коленях и умолял о пощаде, то не будет у него такого удовольствия.

– Что перед смертью сказать хочешь? – спросил Евстигней.

– Да пошел ты!

– Ну, смотри…

Матвей не видел громилу, но почувствовал его движение. Еще чуть-чуть, и нож войдет в тело по самую рукоять. И хорошо, если это будет быстрая смерть…

Но тот не успел ударить. Где-то за спиной у него прозвучал выстрел, и он безжизненно завалился набок. Это Селезень с ходу выстрелил в него из ружья. А Емеля дал автоматную очередь, срезав «неандертальца». Селезень снова приготовился стрелять, и Матвей мог бы его остановить, но делать этого не стал. Не о чем разговаривать с Евстигнеем, пусть с ним заканчивают сразу.

Селезень, как обычно, не промазал…

Чай с малиной, горячее молоко с медом, травы, растирания, все такое. Но, главное, баня. Оксана знала, выгонять хворь из мужского тела.

Матвей чувствовал себя так, как будто домой вернулся, к родной жене. Не любил он Оксану, но был очень рад ей. И не раздражала она его… Но ведь это не надолго. Хворь пройдет, отлежится он в берлоге, и снова его потянет в город. Дела там у него… Не получается у него с долгой зимней спячкой, будят его грандиозные планы на будущее и не дают покоя.