— Виноват, герр генерал! — поспешил командующий. — Проведу расследование, виновных накажу.

— Разумеется, накажете, — кивнул фон Лееб. — Но теперь вопрос к вам лично. Почему после провала миссии с диверсией вы начали наступление, хотя я рекомендовал вам этого не делать. Неужели было не понятно, что мятежники вас ждут? Что они подготовлены? Ведь так и получилось. Батальоны угодили в огневой мешок. Целый день их беспощадно избивали артиллерией и авиацией, не давая отойти, а не то, чтобы прорваться. Две бригады понесли ужасные потери, в них осталось от силы пара тысяч человек, да и то из подразделений обеспечения. Основная часть бойцов потеряна. Мы учили их почти что год, снабдили оружием и техникой. Десятки миллионов экю буквально растворились в воздухе. Что вы на это скажете?

— Мои солдаты рвутся в бой, — насупился командующий. — И не понимают, почему им запрещают убивать мятежников, которые посмели покуситься на территории, принадлежащие республике. И я не в силах сдерживать их гнев.

«Так он еще и огрызается! — неприятно удивился генерал. — Дерзкий унтерменш!»

— Скажите, маршал, у вас же имеется домик в Ницце? — спросил с ехидцей в голосе. — Участок в полгектара, вилла в три этажа, отделанная мрамором? Вид на море… Сколько вы заплатили? Пять миллионов экю?

— У меня нет дома в Ницце, — буркнул маршал.

— Ну, конечно, — пожал плечами генерал. — Он оформлен на имя вашей тещи. Пенсионерка накопила столько денег! Считаете, что в это кто-нибудь поверит? В суде, к примеру?

— В суде? — вдруг севшим голосом спросил командующий.

— Именно. Представьте, вдруг вам предъявляют обвинение в коррупции. Ведь любопытно, как у маршала республики, чье жалованье не позволяет накопить на домик в Ницце, он вдруг появился. Никакие адвокаты не помогут. Тюремный срок и конфискация имущества — недвижимости, денег на счетах в швейцарских банках. Вы думали, что мы о них не знаем? Заблуждаетесь.

— Герр генерал! — маршал внезапно рухнул на колени. — Не губите! Сделаю, что скажете!

— Встаньте, маршал! — фон Лееб сморщился. — Не позорьте свой мундир, — и продолжил, когда командующий подчинился. — Конечно, сделаете. Вот контрольное задание. Мой близкий друг, маг Герхард фон дер Ляйнен, чрезвычайно сокрушен тем, что сын его погиб, и жаждет мести. Он требует крови волхва мятежников. У вас в Царицыно остались спящие ячейки?

— Полагаю, да, — ответил маршал. — Уточню у руководителя разведки.

— Уточните, — кивнул фон Лееб. — И, если есть, сообщите им задание. Волхв должен умереть! Герхард фон дер Ляйнен обещает исполнителям сто тысяч экю. Еще они получат паспорта Германии, я это гарантирую.

— Отличная награда! — сказал командующий. — Желающих найдем.

— Вот и займитесь, — приказал фон Лееб. — Я вас не задерживаю, маршал…

Командующий, вернувшись от советника Германии, вызвал руководителя разведки Славии. Сообщив ему, чем недоволен немецкий генерал (интимные моменты разговора, конечно, опустив), маршал рявкнул:

— Теперь, педрила, слухай! Твои дебилы проворонили волхва, теперь пускай и разгребают говно, которое подкинули союзникам. Волхва — замочить и побыстрей! Как это сделаешь, насрать, но, чтобы наглухо. Сам поедешь к фронту, и там организуешь. Понял?

— На фронт? — скривился начальник ГУРа[6].

— Нет, блядь, будешь отдавать приказы из кабинета в Борисфене! — воскликнул маршал. — Хватит! Наруководил уже. Не справишься, вернешься торговать щенками. Не забыл еще, как перекрашивал их, чтобы втюхать подороже? Покупатели об этом помнят и будут рады встрече с продавцом, когда с него погоны снимут. Но это ерунда. Сепаратисты быстро доберутся до тела главного разведчика — ты им прилично насолил. Ведь охрану с тебя снимут. Все понял?

— Да, пан маршал! — щелкнул каблуками генерал.

— Немец обещал сто тысяч исполнителю, — сообщил командующий. — Плюс гражданство Германии. Солидный куш! Мне отстегнешь двадцать тысяч с суммы. Сколько сам возьмешь, насрать, но чтоб старались.

— Будет сделано, не сомневайтесь!

— Иди…

«Жадная скотина! — думал контрразведчик, шагая к выходу из штаба вооруженных сил республики. — Щенков моих припомнил! А сам бандитов крышевал. Я, по крайней мере, не убивал предпринимателей. Двадцать процентов запросил! Десять бы хватило. Мне, что, с них тоже двадцать взять? Мало будет, а на шестьдесят они, скорей, всего не согласятся…» Но потом руководитель вспомнил, что деньги платит немец, а это значит, что не в славских кунах, а в экю. Вот это совсем другое дело. За шестьдесят, нет, пятьдесят тысяч экю исполнители найдутся…

О кипевших в отношении его страстях Николай не подозревал. В те же дни произошло сразу несколько замечательных событий. Для начала он стал кавалером ордена Святого Георгия Победоносца. Случилось это так. Зачаровав раствор, он подкреплялся в столовой, когда в нее вбежал взволнованный Кривицкий.

— Николай Михайлович, — закричал с порога. — Быстро собирайтесь. В полдень в зале для приемов резиденции главнокомандующего пройдет вручение наград. Вам нужно непременно быть!

— А что так спешно? — удивился Николай. — Не могли сказать заранее?

— Да как обычно в целях конспирации, — объяснил Кривицкий. — Узнают славы — обстреляют. А так пройдет без жертв и разрушений. Идемте! Я велел сестре-хозяйке подобрать вам подходящую одежду.

— А эта чем плоха? — Николай окинул себя взглядом. — Горка чистая, поглажена.

— Как вы не понимаете! — Кривицкий замахал руками. — Вы представляете наш госпиталь. Я не хочу, чтобы главнокомандующий увидел волхва в затрапезном виде.

Спорить Николай не стал: раз нужно, подчинился. Его одели в воинский мундир, сшитый из вошедшей в моду камуфляжной ткани. Расцветка — зимняя. К мундиру полагалось кепи с длинным козырьком и черные ботинки. Их обувать Николай не стал, оставив свои берцы. В конце концов он доброволец, а не военнослужащий. Их форма в уставе не прописана.

— После вручения чтоб сразу к нам, — предупредил Кривицкий. — Поздравим коллективом. Ни в одном из госпиталей республики нет кавалера ордена Георгия, а вот у нас — пожалуйста! Не представляете, как будут рады люди.

Николай пообещал. Госпитальный внедорожник отвез его к резиденции правителя республики — зданию на восточной оконечности Царицино. До войны здесь размещался Дом культуры сталеваров, а затем обосновался главнокомандующий. От фронта далеко, накрыть его из гаубиц довольно сложно, хотя, бывает, долетает. Это объяснил Несвицкому водитель, когда они остановились перед массивным зданием с колоннами, фризом и балюстрадой по сторонам крыльца.

Несвицкого здесь ждали: подбежавший порученец отвел его в просторный зал со стенами, отделанными серым мрамором. Такие ж мраморные плиты покрывали пол — богато жили сталевары. У одной из стен толпились люди, Несвицкий разглядел там Гулого и подошел. На напарнике был новенький мундир с погонами, на которых Николай разглядел по одинокой звездочке. Здесь это означало чин прапорщика.

— Поздравляю! — Николай потряс руку Владислава. — Теперь ты офицер.

— Меня еще на взвод поставили, — мрачно отозвался Гулый. — Какой я командир? Три года в рядовых ходил. Слушай, Коля, поможешь научить моих как нужно воевать? Мне ведь новобранцев дали из мобилизованных. Стрелять только