Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, – снизошла она наконец, – пусть остаются. Но я не в восторге.
Я подняла бровь, разыграв удивление:
– Восторгов я и не ждала. Но капитан здесь я, и я так решила.
Клэй метнула взгляд на потолок:
– А «Злая Собака»? Что она скажет?
Я нажала у себя на консоли кнопку вызова:
– Корабль, ты нас слушала?
– Конечно.
На стене появилась аватара. В угольно-черном мундире без знаков различия.
– Ты составила мнение о новых пассажирах?
– Недостаточно данных.
– В смысле? Недостаточно данных, чтобы составить мнение?
– Нет. – «Злая Собака» посмотрела на меня сверху вниз. – Я имею в виду, что имеющихся данных пока недостаточно для оправдания их высадки в вакуум.
Я знала, что ее виртуальный облик основан на внешности умершей женщины, чьи стволовые клетки легли в основу органической составляющей мозга. Мне доводилось служить на кораблях с другим обликом и полом, но те обращались с заданной аватарой куда свободнее.
Мне непрошено пришло на ум первое знакомство со «Злой Собакой». Было это чуть больше трех лет назад, сразу после войны Архипелаго. После последнего боя на Пелапатарне я не командовала кораблями, а «Злая Собака» со времени отставки из флота Конгломерата не летала с капитанами. Естественно, поначалу мы обе держались настороженно.
– Тебе следует знать, – сказала она в тот день, придав виртуальному лицу гордый и неприступный вид, – что я больше не соглашусь участвовать в бойне.
– Что ты понимаешь под бойней? – удивилась я.
В ближайшие годы нам наверняка предстояло защищаться и защищать пострадавших от пиратов и прочих враждебных сил.
– Я не стану стрелять в безоружных гражданских.
– А с вооруженными субъектами готова иметь дело?
– Если того потребует ситуация.
– Без оговорок?
Губы на экране сложились в кривоватую усмешку.
– Моя конструкция предусматривает выполнение долга без сомнений и ограничений.
– Однако в гражданских ты стрелять отказываешься?
– Верно.
– А ты не замечаешь здесь некоторого противоречия?
Ее лицо осталось таким же строгим.
– Капитан, меня создавали воином, а не мясником.
Я старалась не вспоминать последних дней войны Архипелаго и жестокостей, которых тогда насмотрелась.
– Похоже на то, – сказала я, впервые опускаясь в капитанский ложемент, – что мы с тобой отлично поладим.
Сейчас, спустя три года от первой встречи, я потягивалась в том самом кресле и разглядывала вид на поселок Северный. Мы так и торчали, заклинившись в главном проезде, и отсюда я хорошо видела обвисшего на перилах Малча, так и не выпустившего из рук пистолет. За его спиной объявились чуть ли не все жители поселка. Стояли на улице и на порогах домов, обратив кверху сердитые, замученные скукой лица, как стосковавшиеся по солнечному свету цветы. Как ни печально, на этой далекой от больших дорог планете, с которой затяжная, беспощадная гражданская война выгнала почти все население, наш визит, скорее всего, окажется самым интересным событием за много месяцев.
– Так-так, – сказала я.
Нод уже перестал стучать и теперь, что-то бурча себе под нос, складывал инструменты.
– Давай устроим для них представление, – было мое предложение.
«Злая Собака» поднималась в вечернее небо на вертикальной тяге установки искусственной гравитации. Мой папа сказал бы: взлетела, как цены под Рождество. На пятистах метрах она зависла, позволив мне целиком увидеть поселок до самого конца главной улицы, где дома без перехода вливались в прерии. Она с нарочитой медлительностью опустила корму, нацелившись острым носом в зенит.
– Почему они вместе? – спросила Альва Клэй, продолжая разговор о наших новых пассажирах.
– Обоим требуется осмотреть место крушения.
– Да, только одна – из Конгломерата, а второй – из Внешних. А упавший лайнер принадлежит Внешним. Что будет, если Чайлд выявит саботаж со стороны Петрушки?
– Представления не имею.
– Как считаешь, – заговорщицки подмигнула Клэй, – они этим занимаются?
– Чем?
– Сексом, – ухмыльнулась она. – Если да, тогда понятно, почему держатся вместе.
Через дополнительный экран я видела, как уменьшается под нами городок, как его огни превращаются в гаснущие угольки среди густеющих сумерек.
Мы поднялись уже достаточно высоко, чтобы задействовать основную тягу, не повредив наземных строений.
Я улыбнулась: «Ну, гляди, Малч!»
По моей команде включился главный термояд. Нас от влияния тяги основательно защищало поле искусственной гравитации, и все же мне почудилось, что я чувствую, как напрягся корабль. Еще доля секунды – и все внизу залила белая вспышка, отраженный камнем и снегом свет размыл камеры. Для смотрящих с земли мы полыхнули подобно яростной новой звезде в небесах, обжигая сетчатку и открытые участки кожи всем, кто не остерегся.
Будем надеяться, Северный надолго запомнит сегодняшний урок: хочешь жить, отвали прочь от кораблей Дома Возврата и в особенности не задирай тяжелые крейсеры класса «хищник».
Сказать по чести, горожанам еще повезло: отделались сравнительно небольшими потерями. Если бы Малч или его подручные убили меня, «Злая Собака», ручаюсь, прикончила бы всех причастных. Может, корабль и не способен оплакивать отдельных членов экипажа, зато наделен верностью немецкой овчарки. И я не сомневалась, что, обернись дело по-другому, она бы постаралась отомстить за мою смерть.
Это меня немного утешало.
Выбравшись из атмосферы, «Злая Собака» принялась осциллировать – скакать, как летучая рыба с волны на волну. С каждым прыжком ее корпус глубже погружался в мембрану, отделявшую нашу вселенную от свистящего урагана гиперпространства. Погружаясь, она начинала принимать передачи, несущиеся сквозь световые годы, как голоса по ветру.
Одни передачи были неполными и искаженными осколками древних скорлупок, другие доносили праздную болтовню и деловые переговоры кораблей и станций, но одна резко выделялась из фоновых шумов. Она была обращена к самой «Злой Собаке», хотя отправитель не назвался. Из сигнала удалили всю положенную опознавательную информацию, оставив только локацию источника – на краю системы, куда мы направлялись, – и жесткое предупреждение в основном теле сообщения: «Не подходи».
Позже, когда потускнело освещение в жилых отсеках, команда и пассажиры устроились по местам, а капитан укрылась в надувном спасательном плотике – она захотела вспомнить былые времена.