«Бесполезно, мэм. Я уже сотню раз провела щеткой, кучеряшки все равно во все стороны, прям французский пудель».

«Боже правый, в точку! Вылитый французский пудель! — Бабушка Люси сухо засмеялась. — Люси, ты что, плавала в бассейне без шапочки? На волосы попала хлорка?»

«Я была в шапочке, бабушка».

«Ух, какие невозможные волосы! Ничего подобного в жизни не видела. Хорошо, Уна, тогда план „Б“. Почему бы нам не нанести немного кокосового масла, чтобы пригладить ее шевелюру и избавиться от завитков? Это придаст блеска. Затем заплетем косы с обеих сторон, и она наденет мою куртку с драконом, как халат. Раз уж не удастся сделать ее похожей на других девочек, придадим ей вид китайской куклы. Люси, помнишь, как мы играли с фарфоровой куклой? Ты будешь моей драгоценной маленькой китайской императрицей на сегодняшней вечеринке!»

Люси встряхнулась, избавившись от воспоминаний и гадая, как вообще посмотрит сегодня в глаза Джорджу. Он, вероятно, решил, что она больная на всю голову. Почему она его поцеловала? Ведь он ей даже не нравился. Что на нее нашло, что заставило наброситься на него при встрече на вилле? Снова и снова она только и делала, что принимала неверные решения, а потом не знала, куда деваться. Не обращала на него внимания, плакала у него на плече, кидалась целоваться. Что подумала бы бабушка, если бы увидела, как ведет себя внучка? Может быть, у нее синдром Стендаля? Ну вот накатило в окружении такой красоты, на великолепной вилле с видом на Позитано! Она слышала о людях, впервые приехавших в Париж или Рим и начинавших рыдать от обилия впечатлений. Нет, во всем виноваты Шарлотта и Оливия! Все эти послеобеденные разговоры о поцелуях взволновали ее и сбили с толку.

В этот момент Люси услышала странное шуршание. Она глянула вниз и увидела, что под дверь подсунули маленький конверт. Спрыгнув с дивана, она бросилась к двери, резко распахнула и высунулась, чтобы посмотреть, кто это.

Коридор был пуст.

Люси разорвала конверт и нашла сложенный лист красивой итальянской пергаментной бумаги. Развернув его, она ахнула. На нем аккуратным почерком дошколенка была написана всего одна строчка:

Капри, Италия

По закону подлости единственный раз, когда Люси и Шарлотта опоздали на пару минуток, мероприятие началось вовремя. С виа Пиццолунго монастырь Чертоза ди Сан-Джакомо казался небольшим, но это впечатление было обманчивым. Войдя на его территорию через кованые ворота, сестры поняли, что им предстоит проделать длинный путь через комплекс древних зданий, мимо великолепных крытых аркад и обширных садов с видом на море. Наконец прибыв в часовню, кузины обнаружили, что она уже битком набита зрителями и концерт вот-вот начнется.

— Прошу прощения, я пыталась занять места для вас, но царица Савская не согласилась, — приглушенным голосом сказала Оливия Шарлотте, бросив взгляд на сидевшую рядом пожилую итальянку, увенчанную огромной залакированной бабеттой, в которой поблескивали изумруды.

Шарлотта выдавила улыбку.

— Ничего страшного. Думаю, в заднем ряду остались еще места. Или просто постоим.

Увидев, что Шарлотта злится, Люси снова извинилась:

— Прости, не стоило мне мыть голову. Не знаю, о чем я только думала.

— Вот и я хочу спросить — о чем ты думала? Ты же знаешь, что у тебя волосы сохнут целую вечность, а я предупредила, что мы уже опаздываем. А когда у тебя волосы зачесаны наверх, то даже и не видно, что ты их вымыла!

— Я просто хотела смыть морскую воду, — соврала Люси.

Она вообще не мыла голову. Люси провела полчаса, пытаясь успокоиться после получения таинственного стихотворения Неруды, в панике примерила шесть разных нарядов и наконец остановила выбор на длинном черном платье с открытыми плечами — «платье Риты Хейворт»[61], по выражению мамы, — и почувствовала себя более утонченной и взрослой.

Люси надевала это платье на Бал молодежи[62], где модный фотограф Билл Каннингем похвалил образ и сфотографировал ее. Да-да, сегодня ей нужна броня против Джорджа, хотя он, увы, наверняка ничего не заметит. Сам Джордж одевался очень невзрачно и вряд ли обратит внимание на ее попытки принарядиться.

Когда они заняли свои места в заднем ряду, Шарлотта вслух задала вопрос:

— Откуда вдруг взялись все эти люди? Я почти никого не узнаю́.

— Думаю, многие из них приехали как раз к завтрашней свадьбе, — предположила Люси, используя предлог, чтобы встать и осмотреться. Она пыталась найти глазами Джорджа, но его не было видно в толпе.

Граф Андреа де Векки, высокий импозантный мужчина лет шестидесяти, и его жена графиня Лаудомия, яркая блондинка, одетая в изумрудно-зеленое платье из весенней коллекции Валентино, подошли к алтарю перед импровизированной сценой, где расположились музыканты. Граф, выглядевший весьма изысканно в темном бархатном смокинге, постучал пальцем по микрофону и обратился к толпе на английском с очаровательным акцентом:

— Ваши величества, высочества, святейшества, ваши превосходительства, дамы и господа, для меня и моей супруги большая честь, что вы все слетелись сегодня вечером с разных уголков земли, чтобы отпраздновать свадьбу нашего сына Адольфо с прекрасной Изабель. Мы находимся в одном из старейших зданий Капри и, мне кажется, в самом красивом. Часовня была построена в тысяча триста семьдесят первом году по приказу графа Джакомо Аркуччи на земле, дарованной моей прапрапра, королевой Неаполя Джованной Д’Анджио, в качестве святилища для картезианских монахов. Сегодня вечером, когда мы собрались вместе в этом священном месте, нам очень повезло, что с нами маэстро Никколо Миулли и Римский симфонический оркестр, который будет аккомпанировать несравненной Кири Те Канава!

Толпа ахнула от удивления, когда на сцену выплыла знаменитая дива в развевающейся накидке из оранжевого шелка шантунг поверх переливающегося фиолетового вечернего платья. Оркестр заиграл, и, когда Кири проорала первые ноты арии Магды из оперы Пуччини «Ласточка», Мордехай издал стон экстаза настолько громко, что вышло немного непристойно.

Люси поразил невероятный голос Кири, заполнявший все пространство часовни вплоть до задних рядов. Она не могла поверить, что кто-то может с такой четкостью брать высокие ноты. Убаюкиваемая неземной красотой «Байлеро» из цикла «Песни Оверни», Люси вдруг обнаружила, что смотрит вверх, на сводчатые арки. Потолки и стены когда-то были полностью покрыты фресками, очень похожими на роспись Сикстинской капеллы, но теперь на белом гипсовом потолке резко выделялось лишь несколько красочных фрагментов оригинальной картины, рассыпанных в случайном порядке наподобие элементов мозаики.