— Корю себя за то, что не додумалась осветить эту свадьбу для «Амюз буш». Интересно, кто отхватил эксклюзив? Видели кого-нибудь из «Вог» или «Харперс базар»? Или «Таун энд кантри»? Или даже «Эль декор»? — размышляла вслух Шарлотта, ставя себя на место конкурента и наблюдая за армией одетых в черное видеооператоров, пилотирующих похожие на летающие тарелки дроны: они кружили над виллой, запечатлевая каждый момент события с разных точек.

— Изабель слишком оберегает свою частную жизнь, чтобы позволить СМИ освещать ее праздник. Разве ты не видела в письме, что нас просили не публиковать фотографии в социальных сетях? — напомнила Люси двоюродной сестре.

Рядом с ними внезапно появилась Розмари Цзао в вечернем платье из золотой парчи с огромными гофрированными рукавами и проворковала:

— Люси, давай сделаем селфи, и я выложу его в «Вичат»![65]

— Мм… миссис Цзао, я была бы счастлива сфотографироваться с вами, но нам вроде как запрещено публиковать что-либо, — ответила Люси.

— Что за чушь? Я просто не стану отмечать наше местоположение, никто и не узнает, что мы на свадьбе Изабель. Ты прелестно выглядишь в этом платье. «Ланвен», да? — спросила Розмари, любуясь темно-алым платьем Люси длиной до середины икры, с полупрозрачными плиссированными вставками, которые при движении образовывали красивые складки.

— Нет, это «Морган Ле Фэй».

— Как-как? Никогда не слышала. Француз?

— Вообще-то, она. Аргентинка, но живет в Нью-Йорке. Это название бренда, а имя дизайнера — Лилиана Касабаль. У нее великолепный бутик в Сохо — то есть к югу от Хьюстон-стрит.

— Ты знаешь всех самых крутых дизайнеров! Если бы у меня была дочь, я бы хотела, чтоб она одевалась, как ты! — похвалила ее Розмари.

Шарлотта, которая выглядела довольно импозантно в своем желтом платье с кружевом в мелкую мушку от Оскара де ла Ренты и колье в четыре нитки жемчуга, позаимствованном у матери, окинула Розмари озорным взглядом:

— А кто дизайнер вашего платья? Алексис Кэррингтон?[66]

Розмари громко ахнула и шутливо шлепнула Шарлотту по руке:

— Как ты догадалась? Это винтажный «Нолан Миллер»! Я купила его на благотворительном аукционе, мне сказали, что Джоан Коллинз на самом деле надевала его на съемках «Династии»! Вроде в эпизоде, когда Блейк пытался задушить ее.[67]

— Знаменитый эпизод с удушением в потрясающем платье! Таком потрясающем, что и словами не выразить. Мне кажется, вам достанется первый приз за самый оригинальный наряд, миссис Цзао, — заметила Оливия.

— Ох, тебе тоже надо выдать приз! — довольно неубедительно сказала Розмари, пытаясь понять, что же надето на Оливии.

Та явилась в асимметричном черном платье от японского бренда «Ком де Гарсон», которое выглядело так, будто его изрезали ножницами.

После того как Розмари заставила всех позировать для доброй сотни снимков, Люси спросила как можно небрежнее:

— А где Джордж?

— Ой, разве ты не знаешь? Он один из шаферов. Дольфи попросил его об этом в последнюю минуту, потому что его другу Колби, ну тому, из Далласа, пришлось отправиться в больницу: он сломал себе член.

— Сломал себе что? — У Шарлотты чуть глаза из орбит не вылезли. Она сомневалась, что расслышала правильно.

— Член. Пенис. Короче, дружка своего. Да, очевидно, Колби принял слишком много «Виагры» на яхте прошлой ночью, и его член так распух, что застрял в костюме осла, и все из-за какой-то девицы. Я не знаю подробностей, но вроде как Колби отвезли в больницу в Неаполе, чтобы откачать излишек крови из члена.[68]

Люси закрыла рот рукой, как будто была шокирована, но на самом деле пыталась удержаться от приступа смеха. Она знала, что если посмотрит на Шарлотту, то заржет.

— Я очень надеюсь, что мальчик поправится, — сказала Оливия с абсолютно непроницаемым лицом.

— Кто поправится? Изабель в порядке? — спросила Мерседес Ортис, внезапно материализовавшаяся рядом вместе с сестрой.

— Изабель в порядке, — успокоила ее Розмари. — Просто школьный приятель Дольфи из Техаса сломал себе…

— О боже, вы выглядите невероятно! — воскликнула Шарлотта, не дав Розмари окончить фразу. До конца жизни она не желала более слышать из уст Розмари это слово, если только не применительно к членам жюри, какой-нибудь партии или чему-то в этом духе.

— Да, просто шикарные вечерние туалеты! — вторила Оливия, восхищаясь сестрами.

Те блистали в дополняющих друг друга оттенках лилового шелка, украшенного замысловатым бисером и страусиными перьями.

— Дайте угадаю… Эли Сааб? — спросила Розмари.

— Валентино! — хором воскликнули Мерседес и Палома, похоже оскорбленные, что Розмари осмелилась упомянуть какого-то другого кутюрье.

Оливия тайком повернулась к Люси:

— Ты когда-нибудь расскажешь мне, что на самом деле произошло на той яхте?

Прежде чем Люси смогла сформулировать внятный ответ, ее в буквальном смысле спас звонок, вернее, перезвон. Вереница шаферов в голубовато-серых льняных костюмах во главе с Джорджем вышла из виллы, звеня старинными тибетскими колокольчиками и призывая гостей занять свои места. Наблюдая за Джорджем, провожающим пожилых гостей на свои места, Люси отчаянно пыталась вспомнить одну вещь: если не он был в костюме осла прошлой ночью, был ли он вообще на вечеринке? Или ей и это тоже приснилось?

После того как все расселись по спирали, на балконе с видом на сад появилась женщина в серебристом платье с глубоким вырезом. Она подняла скрипку, сыграла несколько первых нот мелодии, и тут в саду показался Дольфи со своими родителями. Внезапно воздух наполнили звуки оркестра, аккомпанирующего скрипачке, — она исполняла любовную тему Эннио Морриконе из «Нового кинотеатра „Парадизо“», в то время как троица медленной, царственной походкой двинулась к собравшимся гостям. Графиня не могла сдержать слез, идя под руку с сыном, одетым с иголочки, в сшитом на заказ смокинге от «Баттистони». Они подошли к цветку лотоса в центре спирали, где Оден Биб, потрясающе красивый в темно-синем жаккардовом шервани[69], ждал, чтобы поприветствовать их.