получается, обеих сестер убили на одном и том же месте с разницей в двадцать лет? Но тогда Антон прав и дед тут ни при чем? Или он все-таки убил Регину, а сейчас кто-то другой совершил убийство Катьки?

– Я ее не узнала, – опешила Лика, выходя из шока. – Вы знаете, Вадим, в какой-то момент у меня мелькнула мысль, что женщина на пляже очень похожа на Регину. То есть на сильно повзрослевшую Регину, которой она могла стать, если бы не умерла. Но мне и в голову не могло прийти, что это Катька.

– Но это именно она. И с учетом ее исчезновения дело выглядит крайне подозрительным. Кто-то явно инсценирует происшествие двадцатилетней давности. Либо это дело рук самой Панфиловой, которой зачем-то надо, чтобы ее считали мертвой, либо ее действительно убили, и совершивший это преступление человек сознательно воспроизводит обстоятельства гибели старшей из сестер Батуриных. Я же, по твоей, Антон, просьбе поднимал материалы дела. В Сестрорецке живет только один из соучастников того давнего преступления.

– Да никакой он не соучастник, – с досадой поморщилась Лика. – Двадцать лет назад эту четверку малолетних убийц попросили повесить на себя еще одно преступление. Мы сегодня утром встретились с Андреем Богдановым, и он признался нам в том, что на пляже они не были и Регину не убивали. Это сделал кто-то другой.

– Попросили? Да так, что никто не усомнился в этой версии? Ни следствие, ни суд? – В голосе Спиридонова звучало сомнение.

– Да. Потому что человеком, который подтасовал улики, был начальник уголовного розыска Валентин Марлицкий.

– Да зачем ему это было надо? – воскликнул Спиридонов.

– По всей вероятности, он вместе с моей бабушкой считал убийцей Регины Батуриной моего деда, Андрея Сергеевича Ковалева, – с трудом выговорила Лика.

Ну вот, она смогла произнести эти ужасные слова вслух. Возможно, она бы не решилась публично порочить имя деда, если бы не новое убийство. В том, что Катька мертва, она не сомневалась, а значит, ее убийцу нужно найти и наказать. Связь с событиями прошлого оказалась настолько очевидной, что скрывать ее нельзя. Не по-человечески.

– Час от часу не легче. – Спиридонов почесал затылок. Выглядел он совсем сбитым с толку. – Ладно, будем разбираться. Вы, Гликерия Павловна, пожалуйста, не уезжайте из Сестрорецка. У следствия могут возникнуть к вам новые вопросы.

– Пока не уеду, – согласилась Лика. – Но у меня к вам тоже будет вопрос, точнее просьба. Могу я поговорить с Катиным мужем?

Капитан немного подумал.

– Можете, – ответил он наконец. – Тело Панфиловой не найдено, так что уголовного дела пока нет. И никто не может запретить вам общаться с человеком, который подал заявление о пропаже жены. Черт его знает, вдруг это поможет приблизиться к разгадке?

– Тогда будьте добры, дайте мне его телефон.

– Телефон не дам. Давайте сделаем вот что, я сам ему позвоню и попрошу о встрече. В моем присутствии. Хочу посмотреть, как он отреагирует и на ваше появление, и на ваш рассказ. Будете возражать?

– Не буду, – пожала плечами Лика. – Мне совершенно нечего скрывать. Я хочу вытащить на белый свет правду не только о том, что случилось в понедельник, но и о событиях двадцатилетней давности. Я в этом заинтересована, а потому утаивать ничего не собираюсь.

Спиридонов сделал звонок, и через десять минут они втроем уже ехали домой к Панфиловым. Жили они в новом жилом комплексе «Пляж», довольно современном и дорогом, сданном относительно недавно. По окружающей обстановке работающая в строительной компании Лика могла сделать вывод, что Катькина семья явно не бедствовала.

Дверь им открыл мужчина лет сорока пяти с явной военной выправкой. У него было довольно красивое волевое лицо с прямым носом и синими-синими глазами. Он сделал шаг назад, пропуская их в квартиру, поднял на Лику эти невероятные синие глаза, и именно в этот момент она его узнала.

В памяти снова всплыли летний солнечный день и Регина в белом платье с венком из полевых цветов на голове, смеющаяся, счастливая, полная жизни и внутреннего огня, кружащаяся на руках высокого парня в морской военной форме с синими-синими глазами. Владислав Панфилов, ищущий сейчас свою пропавшую жену Екатерину, когда-то был женихом ее старшей сестры, убитой двадцать лет назад, незадолго до свадьбы.

– Влад, – непроизвольно даже не сказала, а выдохнула она, – это ведь вы?

Капитан Спиридонов кинул на нее острый внимательный взгляд.

– Вы что, знакомы?

Панфилов ответил до того, как Лика успела открыть рот:

– Нет. Я никогда не видел эту женщину. Вы – Катина подруга? Вы знаете, где она?

– Нет, я не Катина подруга. Точнее, была ею много лет назад. Я каждое лето приезжала на каникулы к бабушке. Нас приглашали к Батуриным в тот день, когда вы с Региной подали заявление, и я вас запомнила, а вы меня, разумеется, нет. Мне было шестнадцать лет.

Панфилов внимательно смотрел на нее.

– Да, теперь я вас узнаю. Вы соседская девочка, вас еще зовут как-то странно. Нюша? Глаша? Марфуша?

– Луша! Ее зовут Луша, – сердито поправил Антон, которому явно не нравились насмешки над ее именем.

– Да, точно, Луша.

– Так, с этого места подробнее, – сердито прервал этот обмен любезностями Спиридонов. – То есть вы хотите сказать, что сначала были женихом старшей сестры, а потом женились на младшей?

– Ну да. Так получилось, – пожал плечами Панфилов. – Я в тот год окончил Военно-морскую академию, получил распределение на Тихоокеанский флот. Мы с Региной познакомились зимой. Ее подруга встречалась с моим лучшим другом, и они приехали на наш новогодний вечер. Мы начали встречаться, а в начале августа я сделал Регине предложение. Она согласилась, и мы подали заявление. Из-за того, что я должен был улетать к месту службы, нас обещали расписать по ускоренному графику. Свадьбу наметили на первые числа сентября, а потом Регина должна была отправиться со мной во Владивосток. Но ее убили, и я улетел один. Уже во Владивостоке узнал, что состоялся суд над теми мерзавцами, которые на нее напали.

– И что было дальше?

– Я пять лет не приезжал в Питер. Сначала горе было очень острым, я действительно любил Регину. Вы, Луша, наверное, помните, что она была очень красивой. И она меня любила и совсем не боялась улетать со мной на край света, хотя родители ее, конечно, были от такой перспективы не в восторге. Когда она умерла, ее мама плакала, что лучше бы мы успели уехать, тогда ее девочка осталась бы живой. Потом мне дали отпуск, и я прилетел в Питер, хотел сходить к Регине на могилу. Естественно, зашел к ее родным. Не мог не зайти, и там увидел Катю, которой исполнилось двадцать. Она была так похожа на сестру, что