– Прозвание имеется, как не быть… Трубеж его прозвание…

– Ага… Трубеж, значит. – Трубеж мог находиться хоть в далеком Загорье, хоть в мире Мертвых. Ни о чем таком Варка сроду не слышал. – Не, мы не оттуда. Мы с Белой Криницы.

Белая Криница была сожжена и разрушена до основания еще полгода назад, так что Варка ничем не рисковал.

– Не слыхал, – крякнул мужик. – Как же вас сюда занесло?

– Сами не знаем, – правдиво ответил Варка, – война… – и замер, ожидая дальнейших расспросов. Но мужик только скривился и ничего спрашивать не стал. Про Белую Криницу, знаменитую на всю страну, он не слыхал. Зато про войну слыхал наверняка.

– Проваливай давай. В свою Криницу или куда хочешь. – Мужик, покряхтывая, отклеился от забора и, сгорбившись, направился к дровам.

– У вас прострел, – сказал Варка.

– Без тебя догадался.

– Как вы работаете? Вам же больно. – Болезнь Варка определил почти сразу. Таких страдальцев он перевидал великое множество.

– Проваливай, некогда мне с тобой, – мужик мотнул головой в сторону дров, – ты, что ли, за меня колоть будешь?

– Могу, – сказал Варка.

* * *

Целый день он колол дрова. Топор оказался тяжеленным колуном, да и сучковатые корявые чурбаки сильно отличались от тщательно отобранных по весу и размеру поленьев, но он колол и колол, пока вконец не обессилел… Усталость и боль в мышцах не позволяли думать ни о чем, кроме усталости и боли.

В хижину он вернулся затемно, прижимая к груди шапку, полную черных бобов, вручил ее Фамке и как подкошенный повалился на вонючую овчину… Через час его разбудили, сунули в руки ложку и котелок. Он поел, тут же заснул снова, и снова его разбудили. Нужно было готовить лекарство. Фамка нащипала лучины. При свете открытого огня ее простенькое востроносое личико почему-то казалось значительным и красивым. Варка сделал, что требовалось, и канул в сон, как камень в болото.

Ночью – никаких кошмаров, сумрачным утром – ни одной лишней мысли. Все силы ушли на борьбу с сопротивляющимися закаменевшими мышцами.

Ругаясь сквозь зубы, Варка встал, проглотил остатки холодных бобов, заботливо сбереженные для него Фамкой, и опять отправился в Починок-Верхний. В разгар ожесточенной работы его прервали. Оказалось, рядом стоит хозяин. Стоит, по-видимому, уже давно и глядит крайне неодобрительно.

– Кто складывать будет? – пробурчал он.

Варка огляделся. Поленья валялись со всех сторон, громоздились беспорядочной кучей, как трупы на поле сражения.

– Потом сложу.

Сменить работу он не мог. Остановиться тоже. Ему казалось, что тогда мысли и воспоминания подступят к горлу, и он больше не сможет дышать. Хозяин хмыкнул и исчез в доме. На этот раз кроме бобов в шапку положили еще тоненький ломтик сала. Сало имело зеленоватый оттенок и пахло как-то подозрительно, но в хижине его появление вызвало тихий восторг.

Варка никаких восторгов разделить не мог. Пришел и сразу свалился, выронив драгоценную шапку.

– Так дальше нельзя, – сказала Фамка, разбудившая его, чтобы накормить кашей с салом, – завтра я с тобой пойду.

– Завтра никто никуда не пойдет, – пробормотал Варка с набитым ртом, – крайну пора перевязку делать. Это долго, и нужен дневной свет.

Фамка кивнула.

– Кстати, я узнал, где мы.

– Ну и где?

– Какая разница, – тонким голосом пробормотала Ланка, – все равно нам некуда идти…

– Дымницы, Язвицы, Стрелицы, Трубеж. Слыхала?

– Трубеж, Пучеж и Сенеж – самые крупные города северного Пригорья, – механически ответила Фамка.

– Откуда знаешь?

– Землеведение не надо было прогуливать. Вот видишь, Ланочка, все как ты хотела. Ты в Пригорье, в гостях у крайна, в его поднебесном дворце.

– Дура! – крикнула Ланка и отправилась плакать за печку.

– Зачем ты ее доводишь? – возмутилась Жданка.

– А зачем она такая тупая, – огрызнулась Фамка.

Варка тяжело вздохнул, по кусочку отскреб себя от пола и, к великому огорчению Фамки, полез за печку, утешать.

* * *

На следующее утро Варка чувствовал себя так, будто кроме прострела подхватил еще грызь, ломоту, трясовицу и семнадцать осенних лихоманок. Скрюченные пальцы отказывались разгибаться. Дневной свет, на который он так рассчитывал, оказался до крайности тусклым. В общем, все было плохо. Крайна по-прежнему трепала лихорадка. Он лежал тихо, не то спал, не то пребывал в колеблющемся состоянии полубреда, оглушенный утренней дозой обезболивающего. Надо было спешить, пока действие лекарства не ослабело.

Коря себя за трусость, Варка и в этот раз занялся сначала легкими ранами. Они выглядели не так уж скверно. Мелкие порезы поджили, сквозные раны понемногу начали рубцеваться. Ни гноя, ни воспаления. Варка отмачивал теплой водой присохшие бинты, готовил новые пластыри, накладывал мазь, перевязывал.

Провозился он по неопытности слишком долго, крайн начал приходить в себя, и в себе ему явно не понравилось. Слабые стоны, срывавшиеся с потрескавшихся губ, постепенно превратились в отчетливые ругательства. Утонченный Мастер версификации, как выяснилось, знал такие выражения, которые вогнали в краску не только нежную Илану, но и многоопытных жительниц трущоб.

Ругань Варке не мешала, но крайн вздумал отбиваться, да так ловко, что Варка совсем было решил – дело пошло на поправку.

– Руки ему держите, – приказал он. Фамка ухватила правую руку, Ланка вцепилась в левую. Жданка уговаривала потерпеть, гладила по голове. Непокорная голова уворачивалась от Жданкиных грязных лапок, сивые патлы беспорядочно метались по доскам лежанки.

Собравшись с духом, Варка приступил к самому скверному. И тут сбылись наихудшие ожидания. Вот откуда этот жестокий сухой жар. Рана под ребрами выглядела ужасно. Гной, черные сгустки сукровицы, невыносимый запах. Варка швырнул на пол испачканные тряпки и беспомощно опустил руки.

Фамка судорожно сглотнула и отвернулась, стараясь дышать ртом.

– Ой, – сказала Ланка, – тут травник нужен.

– Ду-ура, – простонал Варка. – Ну почему ты такая дура?

– Сам дурак. Раз тут есть люди, значит, и травник где-нибудь есть.

– Где? В Починке, под кроватью у хозяина? Или, может, в этих Язвицах-Дымницах, где три дома с половиной, не считая овинов?

– В Трубеже наверняка есть, – примирительно улыбнулась Жданка.

– От гор до того Трубежа, если я правильно помню карту, тридцать верст по прямой, – вздохнула Фамка. – Этого травника сюда еще привезти надо.

– И заплатить, – поморщился Варка. – Чем мы ему заплатим? Здесь не просто травник, здесь хороший травник нужен, вроде… – Он хотел сказать «вроде моего отца», но тут все, что он пытался убить непосильной работой, сдавило горло так, что пришлось остановиться и пару раз глубоко вздохнуть. Душно тут. Душно и тесно… Вся страна вдруг показалась ему огромным кладбищем. Ряды могил тянулись от моря до самого Пригорья. Еще одна ничего не меняла. Чем копать могилу в этой каменистой, насквозь промерзшей земле? Ножом? Руками?

Сын великого травника попытался