непременно перебраться в ее спальню.

– Нет, отец, я не смогу.

– Я не прошу, Серго, а требую этого!

– Но…

– Я хочу, чтобы у меня появился наследник, и как можно скорее! И твой наследник, а не другого мужчины! Ты понимаешь меня?

Глава X. Уговор

– Амир, приехал гонец от Верико Ивлиановны, – произнес Петрэ, входя в просторный аскетичный зал. Амир прервал свое действие и, отвернувшись от деревянного истукана, опустил саблю, посмотрел на отца. – Она просит тебя как можно скорее приехать во дворец.

– Она уже вернулась из Гурии?

– Да, сегодня поутру.

– Но князь Леван запретил мне.

– Она знает об этом. И добилась для тебя прощения моего брата. Она ждет тебя сегодня же. Возникли некие неотложные дела, которые никто, кроме тебя, не может разрешить.

– После ужина поеду, – нахмурившись, ответил Амир.

– Вот и молодец, – кивнул Петрэ и похлопал сына по плечу. – Не надо расстраивать Верико. В письме она уж больно беспокоилась о том, что Леван выслал тебя.

– Зря она так беспокоится обо мне, – сказал, пожав плечами, Амир.

– Ну а как же? Ты ее племянник, она с детства опекает тебя. Да, и не забудь зайти к матери попрощаться.

– Непременно, отец.

Петрэ внимательно посмотрел на сына и тяжело вздохнул.

– Сынок, ты уже который день не покидаешь фехтовальный зал, – озабоченно заметил Петрэ.

– Я просто устал сидеть без дела, отец.

– Так побудь с сыном, – наставительно заметил Петрэ, приблизившись к нему.

– Я ездил с ним верхом утром. Сейчас он спит, – ответил Амир, нахмурившись.

– Тогда удели внимание Тамине. Она очень печальна. За всю неделю, как вернулся домой, ты не перебросился с ней и парой слов.

– Уж о ней-то не напоминайте мне, отец. Надоела мне она хуже некуда! Ходит за мной по пятам.

– Амир, ну зачем ты так категорично? Тамина, она…

– Отец, я уважаю вас, – перебил Амир. – Но Тамина мне более не жена, и точка! И даже не просите меня!

– Амир, мальчик мой. Я вижу, ты в последнее время сам не свой. Мрачный ходишь, молчишь все время. Ты с детства рассказывал мне обо всем. Все свои тайны. А теперь, словно затворник, сидишь в этой зале со своей саблей да все упражняешься. Я чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты поделись со мной, расскажи, – Петрэ подошел к сыну и обнял его за плечи.

Амир долго молчал и лишь спустя некоторое время, пронзительно посмотрев в глаза Петрэ Тамазовича, вымолвил:

– Отец, вы когда-то рассказывали мне, что были влюблены.

– Да.

– Я хотел спросить вас, как это, любить? Я совсем не знаю. Вы ведь любили ту девушку?

– Любил. О чем ты хочешь узнать, сынок? – с участием спросил Петрэ, и в темных глазах отца Амир отчетливо увидел боль.

– Что вы переживали тогда, что чувствовали? – спросил напряженно Амир.

Теперь молчал долго Петрэ, как-то трагично смотря в лицо сына. И наконец, опустив глаза, глухо сказал:

– Мне казалось, что лучше и краше нее нет никого на белом свете. Ради нее я был готов пойти на многое, даже пожертвовать собственной жизнью. Безумно жаждал, чтобы она полюбила только меня.

– А когда ее нет рядом, то сердце словно ноет в тоске по ней? А когда она рядом, все как будто озарено солнечным светом и хочется петь от счастья? – продолжал воодушевленно Амир. – И едва прикасаешься к ней, сердце стучит словно угорелое, а душа пьяная от ее близости. А когда видишь ее с другим мужчиной, хочется убить их обоих, только бы она не досталась тому другому.

– Ты так говоришь, сынок, словно знаешь, как это бывает, – удивленно произнес Петрэ. Амир долго молчал и лишь пронзительно трагично смотрел на отца. И тут Петрэ осенило: – Ты кого-то любишь, Амир? И это не Тамина? Так?

– Я не знаю, любовь ли это, отец. Но мне отчего-то кажется…

– Если все то, что ты сейчас описал мне, действительно живет в твоем сердце, значит, ты любишь, сынок, это так.

– Но разве то, что я описал, – это любовь? Вы же говорили, что любовь – это чувство чистое и возвышенное!

– Это так, но от любви могут быть муки и страдания, если девушка не любит тебя.

– Да и сердце от ее холодности сжимается от боли… боли, но не телесной. И ты готов перевернуть землю, только бы заслужить один-единственный ее ласковый взгляд, ее сладкий пьянящий поцелуй.

– Бедный мой мальчик, теперь я понял, отчего ты стал таким, – заметил Петрэ проникновенно. – Ты действительно любишь эту девушку и страдаешь по ней. Кто она? Отчего ты не попросил ее отца отдать девицу за тебя? Да любой джигит в наших краях будет счастлив породниться с нашим родом и отдать тебе в жены свою дочь.

На это заявление отца Амир нахмурился сильнее и тихо выдохнул:

– Она замужем…

– Ах, вот оно что! Но, возможно, это краткий союз и тогда просто стоит подождать?

– Они венчаны.

– Амир, это действительно печально, – сказал тихо Петрэ, и его лицо стало удрученным, и в его глазах вновь промелькнуло страдание. – Моя возлюбленная тоже была венчана с другим… я знаю, как это больно… ты должен забыть ее, Амир… как я забыл…

– Но, отец, вы ведь не разлюбили ее?

– Нет. Я люблю ее до сих пор…

– Как же вы советуете мне тогда забыть девицу, когда сами любите?

– Я столько страдал, мучился и изнемогал, – с горечью заметил Петрэ. – Я не хочу, чтобы ты повторил мой путь, сынок. Оттого ты должен всеми силами стремиться забыть ее, ибо венчание не разрушить.

– Но даже венчаный брак можно расторгнуть, – с надеждой сказал Амир.

– Да. Но на то должна быть веская причина. Смерть мужа, или если молодые не были близки из-за увечья одного из них.

– Отец, вы дали мне надежду.

– Неужели ты надумал убить ее мужа? Это страшный грех, Амир! Тем более если девушка не хочет этого!

– И что же мне делать, отец? Если она такая упрямая и ни в какую не хочет