Стояли, горячо обсуждая и тыкая длинными пальцами в развернутую газету. Ни дать ни взять какие-то мелкие чинуши или помощники присяжных поверенных, настолько правдоподобно они выглядели на неискушенный взор какого-нибудь обывателя.

Вот только длинный сюртук одного, не совсем уместный в теплом августе, скрывал что-то длинноствольное и скорострельное, по контурам походившее на «хлыст» с укороченным вполовину рожком; второй «адвокат» был как минимум вооружен, и неплохо, сразу двумя стволами. Причем одним серьезным — или германским маузером, или испанской «астрой».

Судя по всему, царская охрана и местное ГПУ серьезно подготовились к встрече царя, тем паче что его прибытие в Омск было делом чрезвычайно тайным, потому торжественных встреч с оркестрами, почетными караулами и празднично разодетыми подданными на всем пути от Иркутска не было. Зато негласная охрана присутствовала на каждой станции, а литерные поезда сопровождали новые БМВ, хищно уставив по сторонам орудийные стволы и ощерившись пулеметами.

Но тут понятно — кому нужно, тот и ведал…

Константин Иванович заблаговременно выехал из сибирской столицы, опередив императора на два дня, литерным поездом, который специально подготовили для дальней поездки в «белокаменную». Путешествие являлась полуофициальным, так как по пути в Первопрестольную военный министр принимал на ходу доклады атаманов Иркутского, Енисейского, Алтайского и Сибирского казачьих войск о состоянии дел.

Впрочем, работать пришлось крайне серьезно, без шуток, приходилось решать массу проблем, ибо первые три войска были созданы совсем недавно и полгода назад имели численность населения, равную паре-тройке хороших станиц. Зато теперь головной боли навалилось — по тридцать-сорок тысяч инородцев добавилось, чуть ли не в половину численности. И как прикажете к единому знаменателю их всех привести?

— Нужен минимум год, чтобы хоть какую-то реальную силу создать. Пока они «сырые» настолько, что годятся только против партизан, — пожал плечами генерал, решительно открыв дверь. Быстро пересек перрон, миновал по дощатому настилу два пути и встал на пустынной платформе, перед своим собственным вагоном.

Такое положение им выбиралось не случайно — теперь настил попадал посередине между двумя литерными поездами, и таким образом возможная угроза покушения существенно уменьшалась, падала чуть ли не до нуля. Если, конечно, гипотетические злоумышленники не рассчитали с помощью телепатии и не поместили под настил пудов десять динамита или тротила.

Кто их знает, этих заморских затейников?!

Царский экспресс приближался, уже сбрасывая ход и протягивая вагоны вдоль платформы. Мимо Константина, дав гудок, проскрежетал паровоз, за ним медленно потянулась длинная цепочка вагонов. Искомый, седьмой, встал почти рядом с генералом — то ли невероятная случайность, то ли машинист экстра-класса постарался.

Дверь вагона тут же отворилась.

— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство, — поприветствовал военного министра свитский офицер с цепким взглядом сторожевого пса. — Государь вас давно ожидает!

Арчегов быстро поднялся в тамбур — внутренняя дверь была открыта, за ней стоял вооруженный автоматом казак лейб-конвоя с белой портупеей. Генерал целеустремленно, мимо купейных дверей, пошел прямо в салон, что служил монарху в дороге рабочим кабинетом.

— Рад тебя видеть, Костя.

Михаил Александрович с серым, чуть землистым от усталости и бессонных ночей лицом, с припухшими и красными глазами встретил его у стола, протянув руку. Арчегову хватило мимолетного взгляда, чтобы все понять — на столе распласталась набитая окурками пепельница, да и густой табачный дым, пропитавший воздух, о многом говорил.

— Я тоже рад тебя зреть, Мики. — Рукопожатие было крепким, и генерал кивком показал на стол.

— Вижу, что эти четыре дня пути ты провел в мучительных раздумьях. Надеюсь…

— Я подписал все указы, Костя. — Монарх вытер платком широкий лоб, покрытый мелкими капельками пота. И вымученно улыбнулся: — Хотя мне далось это нелегко.

— В нашей жизни трудно принимать решения, которые зачастую опрокидывают старые представления и служат сильным давлением на совесть. — Арчегов вымученно усмехнулся, но не обидно, а очень устало. — Одно может тебя успокоить — раз к прошлому возврата нет и не будет, то, по крайней мере, нужно сделать все возможное и невозможное, чтобы наше будущее было намного лучше прежней жизни.

— Я тоже так подумал.

Михаил уселся за стол и подтолкнул к генералу толстую сафьянную папку с золотым императорским орлом.

— Мне она ни к чему, государь, — вымученно улыбнулся Константин — эти несколько дней он не находил себе места, гадая про себя, подпишет ли Мики судьбоносные для будущего бумаги. Он не был в том полностью уверен — недаром Михаил Александрович пожелал поехать другим литерным поездом, взяв время на раздумья. И генерал дважды нажал красную кнопку на тумбе массивного письменного стола, накрытого зеленым казенным сукном.

— Пригласите чиновника из управления делами, — коротко приказал Арчегов флигель-адъютанту, и тот, видя, что монарх сидит молча и даже смотрит в другую сторону, принял приказ молодого генерал-адъютанта, а в таком случае тот становился для него прямым и непосредственным начальством, к немедленному исполнению.

Прошло несколько минут, как дверь в салон отворилась и зашел секретарь в мундире правительственной канцелярии. Константин Иванович протянул ему толстую папку:

— Здесь указы его величества. Через два часа отправляется скорый поезд до Иркутска — вам и охране отведен первый вагон. Документы передадите лично в руки Петру Васильевичу. Идите!

Отправив чиновника, Арчегов только сейчас разрешил себе закурить длинную папиросу, с немалым облегчением затягиваясь душистым дымком. Искоса глянул на отрешенное лицо Михаила Александровича — с этого часа будущее России стало немного проглядывать сквозь грязную, мутную пленку печального настоящего…

Благовещенск

Чуть левее и впереди флагманского монитора застыла на синей речной глади канонерская лодка «Бурят». Таких канонерок было построено на Амуре десять, на две больше, чем речных линкоров. Водоизмещением раза в четыре меньше, а потому и слабее — всего две пушки в 75 миллиметров, но с броневыми щитами. Защиту из стальных листов имели рубка и машинное отделение, а десяток пулеметов делали этот корабль смертельно опасным для любого противника, не имеющего под рукою артиллерии.

Вот только мало осталось в строю «инородцев» (названия давались по именам населяющих Сибирь туземных народов), добрая половина которых пока неподвижно осела на главной базе флотилии в Осиповском затоне у Хабаровска, а «Орочанин» затопили красные в 1918 году.

Рядом с канонеркой, почти теряясь на ее фоне, стояли три маленьких бронекатера — на носу круглая пулеметная башенка, похожая на шайбу, на корме мелкокалиберная пушка Гочкиса на тумбе — такие вещи генерал Сычев видел сразу, ведь глаз был натренирован видеть это долгой службой. И тут атаман усмехнулся — увиденная картина чуть всколыхнула память. Он негромко пробормотал: