Но воины, на которых шагал строй bruder 'ов, не были одеты просто в хлопок и лен. Иногда пика вонзалась в подмышку, но чаще скользила по металлу, отскакивала от доспехов. Удары щитом не могли сбить здоровенных викингов с ног. Некоторые из них отступали назад, рубили топором или мечом по рукам и шлемам. Другие, заметив, что удары идут только с их правой стороны, парировали выпады и сами били в незащищенный щитом бок противника. Бранд, отброшенный на шаг назад, что привело его в яростное изумление, гулял своим топором «Боевой тролль» по шеям и плечам германцев, расширяя брешь в их рядах ударами своего массивного щита, и острие клина викингов стало постепенно продвигаться вперед. Его родич Стирр ловким ударом сбил противника с ног, аккуратно наступил ему на гортань кованым сапогом и встал бок о бок с Брандом. Германцы стали отбрасывать пики и доставать мечи, в воздухе замелькали их стальные клинки.

Агилульф со своего места в задних рядах увидел гигантскую фигуру Бранда и поджал губы. «Тот самый ублюдок из Бретраборга, – подумал он. – Сын морского тролля. Ходили сплетни, что он утратил присутствие духа. Похоже, оно к нему вернулось. Кто-то должен остановить его, пока мы сами не утратили присутствия духа, и полагаю, что это буду я. Кажется, викингов не так уж много». И Агилульф стал проталкиваться через ряды воинов, упирающихся щитами в спины своих товарищей, чтобы сохранить напор штурма.

В темноте бегущий Шеф различил вокруг себя знакомые фигуры: коротышки-англичане в металлических касках установленного им самим казенного образца. Они сбегались со своих мест с арбалетами наготове. Шеф встал, оглянулся на едва различимую схватку на пирсе, на сверканье оружия над темной массой тел.

– Пора их расстрелять, – сказал он.

– Нам не видно, в кого стрелять, – раздался голос из темноты. – И все равно они заслоняют друг друга.

Пока Шеф раздумывал, вся гавань неожиданно озарилась ярким белым светом, словно в летний полдень. Сражающиеся на мгновенье замерли, зажмурившись из-за слепящего сияния, около плавучего ограждения застыла группа диверсантов, подобно попавшим в свет факела кроликам. Шеф поднял взгляд, увидел спускающийся с неба огонь под едва угадываемым матерчатым куполом.

Стеффи, отпущенный начальством самостоятельно поработать над осветительными факелами, весь день провел с командой катапультеров, пытаясь решить проблему: как выстрелить факелом так, чтобы он спускался под куполом, и одновременно поджечь его. Первая часть задачи была решена после двухчасовых усилий, хотя это было не слишком легко, ведь любой предмет, помещенный в пращу катапульты, при запуске начинал бешено вращаться. Некоторые из приготовленных им снарядов безнадежно запутывались в праще, у других купол раскрывался сразу, и они через двадцать ярдов бессильно падали на землю. В конце концов изобретатель научился складывать купол так, чтобы он не мешал полету, наполняясь воздухом только на вершине траектории и обеспечивая плавный спуск.

Однако оставалось загадкой, как поджигать факелы, а ведь опыты с настоящим огнем были запрещены из-за вражеских наблюдателей. Когда началось нападение, Стеффи стоял около одной из многочисленных вращательниц, расположенных вокруг всей гавани и на крепостных стенах, и ждал возможности выстрелить. Он сразу же зарядил первый из начиненных селитрой снарядов, поджег придуманный им короткий запал, подправил обеими ладонями пращу и отдал приказ стрелять. Купол завис над гаванью, фитиль тлел, и, так и не зажегшись, факел опустился в море. Как и следующий. Не зажегся даже снаряд с безжалостно укороченным фитилем.

– Это все без толку, – сказал один из катапультеров. – Давайте просто кидать камни в те лодки. Даже в темноте мы можем в кого-нибудь попасть.

Стеффи не слушал, разум его охватила паника неудачливого изобретателя.

– Приготовьтесь, – скомандовал он. Положив в петлю пращи следующий снаряд, он игнорировал бесполезный фитиль, а вместо этого схватил одной рукой горящей факел и воткнул его в снаряд, оттягивая пращу другой рукой.

Когда побежали языки пламени, он крикнул: «Дергай!» и отскочил, а команда разом навалилась на коромысло. Снаряд, рассыпая искры, улетел подобно комете. Катапультеры уставились ему вслед, высматривая, раскроется ли купол, не погаснет ли огонь. На вершине дуги пламя словно застыло, начало плавно опускаться под куполом. С позиции катапульты неожиданно стало видно все происходящее в гавани: схватка на пирсе, возящиеся около плавучего заграждения диверсанты, лодки, пришвартовавшиеся к внешней стороне мола.

Большая галера шла на веслах в каких-то пятидесяти ярдах от входа в гавань, из ее середины подымались дымок и языки пламени, а рядом с ними деловито суетились греки.

Команда Стеффи кричала и указывала на галеру, намереваясь развернуть катапульту и выстрелить. Стеффи, подготавливая очередной снаряд, прикрикнул на них.

– Мы будем кидать факелы, – заорал он, – потому что только мы умеем их делать. Пусть камнями стреляют другие.

Он воткнул горящий запал в очередной снаряд, не обращая внимания на боль в покрывшихся волдырями пальцах.

Увидев спускающийся с неба огонь и вспомнив собственные слова, случайно сказанные утром Стеффи, Шеф удержался от охватывающей его паники. Он утих, заставил себя дышать глубоко и говорить медленно, постараться передать свою уверенность и решительность окружающим.

– Тримма, – сказал он, узнав одного из арбалетчиков. – Возьми двадцать человек, садитесь в лодки и гребите вдоль мола до места схватки. Там аккуратно цельтесь в задние ряды германцев. В передних не надо, понимаешь? Это слишком опасно, можешь попасть в наших. Видишь там Бранда и рядом с ним Стирра? Убедись, что не попадешь в них. Когда германцы дрогнут, начинай очищать весь мол. Не торопись, держись подальше от их лодок. Ладно, давай отчаливай.

Тримма и его люди убежали.

– Остальные стойте и слушайте. Сколько лодок у нас осталось? Ладно, садитесь в них. Теперь гребите к нашим кораблям в гавани, подойдите к каждому двухмачтовику, по два человека к каждому. Передайте расчетам мулов, чтобы расстреляли этих людей около плавучего заграждения. Но «Победителя Фафнира» оставьте для меня!

Он огляделся, неожиданно оставшись один. Вот идиот! Надо было оставить одного человека при себе. Все лодки ушли и…

Внезапно сзади появилась Свандис. Она посмотрела на небесные огни, потом огляделась, пытаясь оценить обстановку. Свандис искала свою одежду дольше, чем ожидал Шеф. А может быть, события развивались быстрее, чем ему казалось. Она показала на сражающихся на пирсе людей, их свирепая рубка превратилась теперь в правильный бой, в воспетую поэтами игру стальных мечей против щитов из липы.

– Туда, – закричала она, – туда, почему ты сзади, сын шлюхи и керла? Встань впереди, как мой отец, как морской король…

Шеф повернулся к ней спиной:

– Развяжи-ка эти ремни.

Резкий тон его голоса возымел свое действие, Шеф ощутил ее пальцы, распутывающие узлы сыромятных ремешков, которые она так недавно завязала, но поток оскорблений не прервался: трус, предатель, дезертир, прячущийся за чужими спинами. Он не слушал. Когда кольчуга свалилась, он отбросил свой меч, вслед швырнул шлем и, подбежав к воде, нырнул с причальной стенки.