Кейлин наблюдала полузакрытыми глазами, как он поклонялся ее телу, словно божеству. Она чувствовала слабость в ожидании неизвестного, но в душе стала увереннее, чем раньше. Она вдруг ощутила, что он склонился над ней, лаская и целуя ее тело. И то, что выступало вперед, было… было… его членом! Но он неожиданно стал таким огромным! Невозможно, чтобы он мог войти в ее юное тело. Он разорвет ее пополам!

— Он слишком большой! — воскликнула она с неподдельным страхом, уперевшись ладонями в его грудь и пытаясь оттолкнуть. — Пожалуйста, не надо! Я не хочу делать это сейчас! — Она изогнулась, сопротивляясь ему.

Он застонал. Это был стон отчаяния.

— Позволь мне вставить только кончик в тебя, ягненочек, и ты увидишь, все будет хорошо.

— Только кончик? — спросила она дрожащим голосом. Он кивнул и осторожно направил член рукой. Она была удивительно влажной от возбуждения, и он легко вошел в нее. Горячая плоть радостно приняла его, плотно сомкнувшись вокруг кончика члена. Вульф хотел бы знать, как долго он сможет сдерживаться. Она просто восхитительна! Какое безумие заставило его затеять такую глупость? Он жаждал погрузиться в нее как можно глубже. Он глубоко вздохнул.

— Ну вот, — прошептал он, — это ведь не так ужасно, не правда ли, ягненочек?

Вторжение было чувствительным. Она отчетливо ощущала член. Его кончик растянул ее, но не причинял боли.

Он нежно поцеловал ее в губы и прошептал, касаясь их:

— Если ты позволишь мне войти чуть дальше, я доставлю тебе величайшее наслаждение.

Поскольку она не ответила, он начал надавливать своим членом вперед, продвигаясь слабыми, частыми толчками и продолжая целовать ее рот, лицо, шею.

Кейлин закрыла глаза и позволила ему делать все, что он хотел. Хотя ощущение было новым для нее, в общем, оно не казалось неприятным. Становилось все теплее, и она очень удивилась, когда обнаружила, что ее тело начало двигаться в такт с его телом и она не могла сдержаться. Действительно, двигаясь с ним, она чувствовала всепоглощающее наслаждение. Как будто сотни бабочек бились внутри ее тела. Кейлин вдруг обхватила руками его лицо и впервые страстно поцеловала.

Он наблюдал за меняющимся выражением ее лица. Так наблюдают за небом, когда ясная погода сменяется бурей.

— Ты начинаешь чувствовать наслаждение, мой ягненочек? — прошептал он ей. — Тебе хорошо? Позволь мне завершить то, что мы начали. Я так хочу обладать тобой до конца!

— Да! — сказала она отчетливо. Кейлин почувствовала, как он крепко сжал ее и начал проникать глубже все более частыми ударами.

Быстрее, быстрее и быстрее, и вот когда под натиском его оружия пала ее девственность, острая, обжигающая боль пронзила ее. Боль охватила все ее тело, когда он до конца вошел в нее с победным криком. Кейлин задохнулась от обжигающего огня, заполнившего ее живот. Ее ногти царапали его напрягшуюся спину. Она закричала бы от этого ужасного ощущения, если бы его губы не закрыли ее рот в тот самый момент, когда он лишил ее девственности.

Он причинил ей боль! Он даже не предупредил об этой пытке! Конечно, нет. Он хорошо понимал, что она не отдалась бы ему добровольно, если бы знала об этой ужасной боли. Она ненавидела его! Она никогда не простит ему. Она… она… она неожиданно осознала новое, восхитительное чувство, охватившее ее. Боль утихла так же быстро, как и появилась. Ничего не осталось, кроме теплого, приятного блаженства. Вульф опять задвигался, и сладостный огонь, разлившийся по ее жилам, был не похож ни на что, когда-либо испытанное прежде.

— О-о-о-о-о! — всхлипнула она. — О! — Внутри росло горячее напряжение. — Что происходит со мной? — отчаянно застонала она, когда почувствовала, что в ее теле что-то начало стремительно нарастать помимо ее воли. Она парила в небесах! Это было восхитительно! Она не хотела, чтобы это кончалось! Вверх… Вверх… Вверх… Она могла продолжать это бесконечно. Внезапно чувство достигло кульминации, взорвавшись тысячью разлетевшихся звезд в ее теле и мозгу. — О-о-о-о-о! — закричала она, охваченная блаженством и разочарованная тем, что ощущение восторга растаяло так же быстро, как и пришло. — Нет! — Кейлин открыла глаза и посмотрела на него. — Еще! — потребовала она.

Вульф Айронфист рассмеялся, но в его голосе не было насмешки. Он смеялся смехом счастливого человека, почувствовавшего облегчение. Он отвел волосы с ее лица и скатился с нее, поцеловав в кончик носа. Потом, оперевшись на спинку кровати, взглянул ей в лицо и сказал:

— Надеюсь, ты получила, как и я, большое удовольствие от нашей любви, ягненочек. — И он крепко обнял ее.

Кейлин кивнула, повернув голову, чтобы видеть его. Ее восторг слегка поуменьшился, но она осталась довольна.

— Когда боль прошла, все было прекрасно, — сказала она застенчиво.

— Боль бывает только первый раз, — заверил он. — Мы наделаем с тобой прекрасных детей. Боги благосклонны к нам, Кейлин Друзас. Думаю, мы подходим друг другу во всех отношениях.

— Твое семя такое горячее, — сказала она, краснея от воспоминания, когда она почувствовала, как оно вливается в нее острыми толчками. — Может быть, даже сейчас мы зачали нашего первого сына, Вульф Айронфист, — закончила она, когда они снова забрались под покрывало.

Он положил свою белокурую голову на ее грудь и был доволен, когда она убаюкивала его так же покровительственно, как это делал он. Он пришел к добунни в поисках земли. Боги с их мудростью ниспослали ему Кейлин и новое будущее.

— Если бы мы оказались в твоем обществе, — сказал он, — и я попросил бы твоей руки у отца, и он согласился, как бы мы праздновали нашу свадьбу?

— Церемония начнется на вилле моего отца, — заговорила Кейлин. — Дом украсят цветами, если они будут, или зелеными ветвями и красивыми тканями. С первыми лучами зари начнут наблюдать за предзнаменованиями, и если они окажутся благоприятными, еще до восхода солнца прибудут гости. Они приедут из соседних вилл и из города Кориниума.

Невеста и жених войдут в атрий, и церемония начнется. Нас подведет друг к другу счастливая в браке мать семейства, которая будет нашей свахой. Она соединит наши руки при десяти официальных свидетелях, хотя фактически все наши гости будут присутствовать при этом.

— А почему десять? — спросил он.

— Десять потому, что в Риме вначале было десять семей патрициев, — ответила она и продолжала:

— Затем я должна произнести древние слова, выражающие согласие выйти замуж:

«Если ты — Гай, то я — Гая». Потом мы подойдем к семейному алтарю и сядем на стулья, покрытые шкурами овец, принесенных в жертву по такому случаю. Затем мой отец предложил бы пирог, символ Юпитера. Мы должны были бы съесть пирог, в то время как отец громко молился бы Юноне, покровительнице брака, Ноденсу и другим богам земли, римским и кельтским. После этого мы считались бы обвенчанными. Есть и другие церемонии бракосочетания, но в моей семье всегда было так.

Потом мои родители устроили бы большой праздник, который длился бы весь день. В конце праздника кусочки нашего свадебного пирога раздадут гостям на счастье. Затем меня официально проводят в дом моего мужа. Нас будут сопровождать люди с факелами, музыканты и все, кто присоединится к шествию. Эта процессия считалась заключительной в официальной процедуре бракосочетания в прошлом. По обычаю, невесту сопровождают три юноши, у которых живы отец и мать. Двое пойдут рядом со мной, держа меня за руки, а третий пойдет впереди, неся ветку боярышника. Позади меня должны нести веретено и прялку. Мне дали бы три серебряные монеты; одну я отдам богам дорог, вторую тебе, а третью богам — покровителям твоего дома.