— Понимаете, для исторического труда это выглядит… ну, слишком невероятно, — Твайлайт яростно взмахнула карандашом, тот вырвался из кольца гривы и со свистом улетел в открытую дверь.

— Эй!!! Твайлайт, блин, я тебе не настолько почта! — донёсся негодующий вопль. — Ставь свои точки над «Ё» в другом месте!

Пока Твайлайт извинялась перед дракончиком и выдёргивала застрявший в чешуе карандаш, Селестия с непонятным выражением на физиомордии изучала разложенные на столе труды с разными версиями происхождения аликорнов, несомненно, весьма веско обоснованными… и столь же несомненно, не имеющими ничего общего с реальностью.

— Эм… так о чём я? Ах, да, теперь, когда я тоже стала аликорнессой, я наконец должна внести в этот вопрос ясность для грядущих поколений, и мне, в коньце-коньцов, просто интересно! Откуда же взялся первый аликорн? Не говоря про кучу загадок и вопросов со всеми остальными! Вы всегда обещали, что когда я стану взрослой, то всё-всё узнаю. Итак? Время пришло, вы сами сказали. Если хотите, об этом не узнает никто, кроме меня, версий и без того, как видите… ну пожа-а-алуйста?

— Что ж, моя маленькая пони… — Селестия вздохнула. — Я раскрою тебе эту тайну, но поверь, ты можешь пожалеть об этом. Старсвирл создал своё заклинание, изучив первоаликорна, то есть меня, здесь ты права. Нет особой тайны в том, что Луна, Каденза и ты появились на свет именно с участием этого заклятия.

— Но почему тогда Фларри родилась аликорнессой? — Твайлайт нетерпеливо заёрзала на месте.

— Ну… — Селестия вновь тяжело вздохнула. — Понимаешь, она… нет, это лучше показать. Я перенесу тебя в место её… гм, рождения. Готова?

— Да! — Твайлайт быстро вскочила. — Минутку… Спа-а-айк, мы с принцессой отбываем, обед пока не ставь!

— Ладно, но я не ручаюсь, что он доживёт до вашего возвращения… и незачем так орать! — пробурчали за дверью. Хлопнуло, и комната опустела.

— Понимаешь, Твайлайт… — Селестия немного подумала, но всё же вновь вздохнула, стараясь не смотреть на застывшую соляным столпом с квадратными глазами ученицу. — Фларри я решила сделать именно по, эм… образу и подобию, а не переделкой существующего… шасси.

Чего бы ни ожидала узреть младшая принцесса — но только не набитого неэквестрийсковысокими технологиями цеха, явно рассчитанного на производство чего-то… чего-то… чего-то вообще непохожего не то что на пони, но и вообще на живое существо или даже на робота, если уж на то пошло. И судя по свету за тусклым окном…

— Мы больше не в Эквестрии, Тотошка, — пробормотала Твайлайт, на непослушных ногах проковыляв к окну и обнаружив под затянутым тучами небом опаленные и кое-где оплавленные руины. — Где… где мы?

— Когда-то эта планета называлась Саракш… пока было кому её так называть, — Селестия всё же воздержалась от очередного тяжёлого вздоха, вместо этого просто встав за плечом ученицы. Всё ещё ученицы. — А ты хорошо держишься. Кадензу мне пришлось выводить из истерики оплеухами и накачать валерьянкой.

— Нахуфиг валерьянку, что здесь случилось?! — Твайлайт резко обернулась к наставнице. — Я же чувствую, что здесь было… Война? С кем?!

— Не со мной, если тебя волнует именно это. И не с аликорнами. И вообще — эта история началась даже не здесь… — Селестия устремила невидящий взор сквозь расколотое стекло, по которому пробежали первые капли грязного дождя, редкими слезами мёртвого мира выпавшего из нависших туч. — А они… Когда-то здесь была страна, правитель которой свихнулся от жажды власти и возомнил, что вправе указывать, как жить остальным. Возможно, обошлось бы меньшими потерями, но совсем в другом мире жил один… ну, почти что учёный, тщеславный и гоноровитый. С очень странными и подчас бессмысленными, но всё же идеями, завязанными на науку и магию. Причем в карьеризме он, увы, понаторел намного лучше, нежели в науках, где плодил разнообразно-неудовлетворённых идеальных кадавров.

Как я поняла, он работал в некоем институте, занимавшемся исследованиями чародейства и волшебства, и коллегам до поры до времени удавалось… успевать первыми. Не позволяя или же предотвращая последствия идей нашего, эм… героя. Но вот однажды его осенило — и он позаимствовал у коллег опытный образец механизма для путешествия в вероятное прошлое, ошибочно полагая, что сможет изменить существующее настоящее к своей пользе и выгоде, обретя влияние и славу, отнятые «завистниками»-коллегами.

— Но это же невозможно! — вскинулась Твайлайт. — Закон хрональной компенсации Вабигаро-Глиммер гласит…

— Это ты и сейчас знаешь, что он гласит, — устало качнула головой статная белоснежная кобылица, продолжая смотреть в никуда. — Тем более, что вы со Старлайт этот закон и довели до ума, обосновав математически и… гхм, слишком практически доказательство. Кстати, своё имя ты зря не добавила. Ну да речь не о том. Итак, он отправился в вероятное прошлое, перегрузил ещё несовершенный аппарат, и тот взорвался, зашвырнув горе-путешественника в один из параллельных миров. Там ему пришлось изменить имя, ибо местные обитатели — какие-то «желтопузые», по его словам, не могли его выговорить. Наобещав тамошним властям много чего, но желая лишь вернуться обратно, он воспользовался знаниями своего мира и построил машину для перемещения меж мирами, но…

— Снова через круп, не так ли? — хмуро угадала Твайлайт, медленно проведя лапкой по тусклому стеклу, испещрённому разводами грязи, которые тщетно пытался смыть дождь, лишь прибавляющий мути. — Но каким боком здесь аликорны… и вы, если уж на то пошло?

— В том-то и дело, — тихо сказала Селестия, — что никаким. Здесь, на Саракше, никогда не было аликорнов. И нигде не было, Твайлайт.

— Но тогда?.. — юная принцесса повернулась и уставилась на старшую. — Как?! Вы… — она медленно обвела взглядом зал.

— Терпение, — мягко сказала Селестия, — есть главная благодетель власть имущих… жаль, что в данном случае это было не так. Далеко не все жители этой страны были готовы по прихоти своего безумного вождя считать себя высшей расой и нести его бредни соседям огнём и мечом, а потому он со своими прихвостнями заставил учёных создать башни. Особые железные башни, излучающие волны, подавляющие разум, делающие его легко управляемым. И установил их по всей стране, а чтобы никто, кроме него, не смог их контролировать — они управлялись особыми мыслящими машинами. Кодовый ключ к которым был только у правителя, который даже себя и своих подручных превратил с помощью внушенного забвения в «Неизвестных Отцов», сделав власть