Альхаров побледнел.

— Я что-то не понял… — медленно, сквозь зубы проговорил он. — Ты что, следишь за мной, что ли?

— Зачем следить, э? Просто присматриваю. Ты ведь мне не чужой человек. Ты мне товарищ, а товарищи должны заботиться друг о друге, правильно я говорю? Я присматриваю за тобой, ты — за мной. Значит, оба мы под присмотром. Так, Рыцарь?

Человек с квадратным подбородком хмыкнул в ответ.

— Вот видишь, и Рыцарь согласен, — улыбнулся Гатиев. — И потом, Большой Брат присматривает за всеми нами. Ему не понравится, если мы провалим дело.

Альхаров смотрел на Гатиева, хрипло дыша и свирепо вращая глазами.

— Ты не обижайся, Владлен, — добродушно обратился к нему Гатиев. — Я ведь ничего против тебя или этой Элеоноры не имею. Но у нас с тобой общий… э-э… бизнес. А пока он общий, мы с тобой — как один человек с двумя головами. Поэтому мы должны знать друг о друге все. Что станет, если каждая голова будет жить своей жизнью? Все тело может порваться, да?

— Что ж ты теперь, со свечкой ко мне под одеяло полезешь? — прошипел Альхаров.

— Зачем мне твое одеяло? Спи спокойно, с кем хочешь и когда хочешь. Только лишнего не болтай. Красивая баба даже самого сильного мужчину может сделать слабым и болтливым. Вот и все, что я хотел сказать. Помни об этом, Владлен. Ну вот, я все сказал. Теперь можем вернуться к нашему делу.

— Давно пора, — кивнул Квадратный Подбородок. — Я уж думал, мне вас разнимать придется. Кстати, насчет женщин… — Он мило улыбнулся чеченцу: — Вчера вечером в Марьиной Роще какой-то чеченец пытался зарезать проститутку и ее сутенера. Ты случайно не знаешь, кто это мог быть?

Гатиев ощерил белые зубы.

— Ах, шайтан! — с деланным восторгом воскликнул он. — Вот это профессионал! Видишь, Владлен, как работают настоящие профессионалы? Все видит! Все знает!

Человек с квадратным подбородком насмешливо поклонился:

— Спасибо за комплимент, партнер. Думаю, теперь мы твердо запомним, что нужно быть осторожнее и что мы… — Он вдруг приподнял голову и настороженно принюхался. — Владлен, а ты про шашлыки не забыл?

— Вот черт! — Альхаров соскочил с кресла и кинулся к мангалу. Движение его было слишком порывистым — нога Владлена Владленовича зацепилась за ножку кресла, кресло дернулось и ударилось о стол, да так сильно, что фарфоровая ваза, стоявшая на столе, опрокинулась и рухнула на пол, разлетевшись на куски.

Альхаров разразился бранью, затем яростно плюнул на черепки, ударил по ним ботинком и лишь затем продолжил свой путь к мангалу.

Гатиев грустно посмотрел ему вслед, покачал головой, прицокнул языком и тихо произнес:

— Я всегда говорил, что русские не умеют готовить шашлыки.

«— Ах, шайтан! Вот это профессионал! Видишь, Владлен, как работают настоящие профессионалы? Все видит! Все знает!

— Спасибо за комплимент, партнер. Думаю, теперь мы твердо запомним, что нужно быть осторожнее и что мы… Владлен, а ты про шашлыки не забыл?

— Вот черт!»

Раздался грохот и шум, и на этом запись прервалась.

Быстрова щелкнула по клавиатуре компьютера и сказала:

— Это все. Расшифровку этой записи вы уже читали, теперь услышали оригинал. К сожалению, это все, что нам удалось записать. Мы вмонтировали чип в вазу. По всей вероятности, Альхаров опрокинул ее, и чип отлетел в сторону.

— Но ведь чип все равно должен работать?

Светлана Анатольевна поправила пальцем очки и вздохнула:

— По идее, должен. Но там вокруг мокрая трава — дождь ведь недавно прошел. А на бетонной площадке, там, где стол стоит, — лужи. Вот чип и вышел из строя.

— Скверно, — сказал Турецкий и побарабанил пальцами по крышке стола. — Очень скверно.

— Если бы чип накрылся на десять минут раньше, было бы еще хуже, — резонно заметила Быстрова.

— Да-а, — раздумчиво протянул Турецкий. — Интересно, о каком театре шла речь? И что они задумали?

— Гатиев сказал, что удар будет нанесен в самое сердце, — сказала Светлана Анатольевна. — Думаю, речь идет о центре Москвы.

— Ценное наблюдение, — хмыкнул Александр Борисович. — Но, к сожалению, в центре Москвы не один театр, а множество. МХАТ, Большой театр и потом этот, как его… Э-э… — Турецкий задумался, вспоминая, но затем улыбнулся и махнул рукой: — Всех и не перечислишь.

— Я смотрю, у вас обширные познания в области театрального искусства, — иронично заметила Быстрова.

— Стараюсь быть в курсе, — в тон ей ответил Александр Борисович. — И все-таки мы обязаны выяснить, какой театр они избрали своей целью. Озадачьте ваших ребят.

— Они уже несколько дней озадаченные ходят, — сказала Быстрова. — Между прочим, один из них сильно покалечился, когда перелезал через забор на дачу Альхарова, — проткнул штырем ногу. И тем не менее продолжил работу. И даже следы за собой замел.

— Похвально, но работу принято оценивать по результатам, а не по затраченным усилиям. Слишком многое поставлено на карту, Светлана Анатольевна, — отметил Турецкий.

— Да, вы правы. Кстати, вы читали последний отчет по банкиру Копылову?

— Угу.

Быстрова озабоченно сдвинула брови:

— Вчера вечером он заезжал в фонд «Духовный Ренессанс» и пробыл там почти полчаса. Я пыталась навести справки. Фонд этот образован меньше года назад, занимается совместными российско-французскими проектами. Директор — гражданин Франции. В принципе ничего странного в этом визите нет — Копылов для поддержания своего реноме иногда занимается благотворительностью. Не то чтобы часто, но…

— Вас что-то насторожило в этом визите? — быстро спросил Турецкий.

— Мне кажется, вам стоит туда заехать. Осмотреться и все такое. — Быстрова пожала плечами.

— Я сегодня буду в том районе, — сказал Александр Борисович. — Если удастся вызвонить руководителей фонда и договориться о встрече, заеду.

— Вам понадобится легенда, — сказала Светлана Анатольевна.

Турецкий кивнул:

— Она у меня есть. Я назовусь бизнесменом Козловским. Имя оставлю свое — Александр Борисович. У меня есть соответствующее удостоверение и несколько визиток.

— И кого будет представлять ваш Козловский? — улыбнулась Светлана Анатольевна.

— Мой Козловский — представитель промышленно-финансовой компании «Пересвет», — объяснил Александр Борисович.

— И она существует?

— Угу. У меня там есть хорошие знакомые. Если кому-то вздумается меня проверять, там подтвердят. А насчет театра… Светлана Анатольевна, не мне вам объяснять, как это важно.

— Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы прояснить ситуацию, — твердо сказала Быстрова. — Разрешите идти?