ней подружиться. Обязательно. Может сходим как-нибудь вместе в кафе или совместный шоппинг устроим.

А еще мне нравится эта песня. Заводная и вместе с тем расслабляющая.

В меня вливается легкость и воодушевление.

— Все просто прекрасно! И ты прекрасна! И эта песня! Пойдем танцевать? — Мэйс удивленно хмыкает, а вот невеста Оуэна немного хмурится и шепчет себе под нос что-то вроде «Прбрщила… бл..», но я слишком переполнена блаженством. Шлю брату воздушный поцелуй, сама хватаю свою новую роскошную подругу и мчусь в самую гущу танцующих.

Когда мы оказываемся в эпицентре пляшущих оборотней, отпускаю Пат, вскидываю вверх руки и начинаю плавно двигать телом. Она не сразу ко мне присоединяется, оглядывается, будто ищет кого-то. Выглядит чуть взволнованной. Но почему? К чему сомнения? Разве эта песня не дарит ощущения полета?

Как же мне хорошо!

Плевать на каблуки и тесное платье, плевать на все, есть я и музыка. Раскачиваюсь плавно, в такт.

Ла-ла-ла.

Я знаю, что могу быть сексуальной, когда хочу этого.

И сейчас я этого хочу.

Хочу, чтобы ты увидел меня такой. Немного взрывной и немного безумной.

Закрываю глаза и мысленно зову тебя. Ведь истинные так умеют. Зову прикоснуться ко мне. Зову подчинить меня. Зову взять меня, наконец, сделать своей.

С каждым новым движением, мы с музыкой закручиваемся в страстном танце, а потом в ноздри проникает тяжёлый запах альфы. Он будто целиком подавляет меня, сводит с ума рецепторы.

Почти физически окутывает тело собой, отгораживает от остального мира.

Я должно быть сошла с ума, но чувствую его прикосновения. Он гладит меня. Неспешно, ласково, смакуя каждое мгновение.

По венам мчится пламя. Горячие искры тянут низ живота, это становится настоящей пыткой.

Открываю глаза, возвращая себе чувство реальности. Слегка встряхиваю головой, пытаясь прогнать наваждение. Патриция вновь тянет ко мне руку, но я не даю ей возможности дотронуться до себя. Быстро сообщаю пересохшими губами, что отойду ненадолго в туалет и спешно начинаю двигаться к выходу из комнаты.

Мне следует намочить лицо холодной водой, а лучше окунуться в ледяной душ всем телом.

Сознание понемногу проясняется.

Неужели это музыка так на меня подействовала? Или я переволновалась из-за Чарли? Эмоции потому накрыли?

В особняке семьи Чарли несколько санузлов. И я знаю, что если дойти до кухни и повернуть налево, а потом пройти до конца коридора, то я найду самую дальнюю ванную комнату в доме, в которой также имеется и туалет. Туда обычно никто из гостей никогда не добирается, все пользуются ближайшими вариантами.

Чем ближе я к цели, тем тише становится вокруг. За спиной угасает шум голосов и это отчего-то радует.

Нахожу заветную дверь, открываю, шагаю внутрь и только собираюсь закрыть, как чья-то нога становится помехой.

А ведь я не ощущала ничьих шагов…

Не успеваю опомниться, как в следующий миг Оуэн заходит вслед за мной, молниеносно закрывает дверь за нашими спинами на замок и зачем-то щёлкает выключатель, оставляя нас в темноте.

Мое сердце в груди усиленно колотиться, намереваясь выпрыгнуть. Щеки предательски алеют. И что совершенно ненормально — белье вмиг становится мокрым.

Вспоминаю, что в комнате был маленький светильник возле раковины, и начинаю нервно шарить в поиске его кнопки включения.

Не знаю зачем мне это понадобилось, но мне до беспамятства необходимо увидеть его лицо.

Щёлк.

Ура.

Я нахожу нужную кнопку

И тут же жалею о содеянном.

Не ура.

Альфа напротив сверлит меня тяжёлым и темным взглядом.

Внизу живота сразу начинает полыхать пожар. А в следующую секунду оборотень впечатывает меня в стену и жадно опускает свой рот на мои губы. Сквозь меня проходят сотни молний, они сверкают и будоражат в венах кровь, кидают в горячий котёл, и я, не узнавая себя, цепляюсь за его плечи руками, с готовностью раскрываю зубы, толкаюсь языком навстречу его языку, стону, когда он покусывает мои губы.

Мне кажется, сама темнота начинает расплываться вокруг, даже она не способна устоять перед его напором. Реальность трескается и растворяет в сладостном мгновении. Я будто тону и одновременно заново учусь дышать.

Горячие мужские ладони сжимают мои ягодицы. Так сильно, что, наверняка, останутся следы. Но мне нравится, мне нравится все, каждое трение наших тел, каждый стон, каждое прикосновение альфы — волнующее и выбрасывающее меня за пределы галактики.

Меня вдруг резко разворачивают лицом к стене. Оуэн плотно прижимается сзади, давая почувствовать свою эрекцию. Он убирает мои волосы на правое плечо, порочно водит языком по шее, заставляя выгибаться бедрами ему навстречу и шепчет чуть хрипло в ухо:

Глава 21

Слабовольная часть меня готова ринуться со скалы восторга и с обожанием сказать пересохшими губами столь желанное сердцу: «Да.»

Мысли в голове путаются. Мужские руки собственнически двигаются по телу, превратившемуся в оголенный нерв. Они гладят, дразнят, подбрасывают в пламя огня. Искры сверкают. Кожа под его пальцами горит.

Сознание плавится и уплывает, отчаянно требуя большего.

Альфа не дожидается моего прямого ответа — он оказывается ему не нужен. Согласие сквозит в каждом срывающемся с моих губ тихом стоне, оно отчетливо проступает в слишком громких вздохах, которые я никак не способна заглушить. Это сильнее меня.

Оуэн нетерпеливо задирает мое платье вверх, поднимая чуть ли не до самой груди. Будоражит. Пьянит.

Прерывистое дыхание возле моей шеи, на которой он оставляет влажные следы своего языка, пробуждает полчища мурашек.

— Останови меня, Дженни. — доносится сквозь плотную пелену звенящего вокруг томительного желания.

В хриплом голосе альфы беснуется жажда, рокочет дикий голод, заставляя кровь в венах полыхать и становиться безумием. Но вместе с тем где-то на неизведанной никем глубине простреливает эхо пронзительного отчаяния, мучительное и…

Отодвинув тонкое кружево трусиков, мужские пальцы проникают в мое влажное лоно. Нежное скольжение по ноющей плоти, и я сразу же утрачиваю всякий контроль над реальностью.

Единственный светлый всполох меркнет в густой темноте животной похоти. Низ живота скручивает томительный спазм. Тело начинает дрожать.

Раздается звяканье металлической пряжки ремня, шуршание одежды, а потом мои бедра ощущают, как в них упирается обнаженная мужская плоть.

«Это случится… это случится… это случится» — словно умалишённое грохочет сердце за ребрами.

Но альфа не спешит. Не проникает и не врывается, только медленно скользит между влажных складочек. Шумно выдыхает, а затем чуть прикусывает шею, и тут же следует зализывающее движение языка.

Он будто подготавливает, дает время понять, почувствовать, смириться с тем, какой огромный, твердый и до невозможности горячий член вскоре окажется внутри меня.

Двигается медленно, словно дразнит, а затем