Сам я женился молодым и с тех пор без всяких пауз веду семейный образ жизни. Так вышло, что у нас нет детей, и поэтому я могу в какой-то степени разделить его (Токая) взгляды (пусть в них прослеживается доля банальных предубеждений и риторических прикрас). Я даже полагаю, что все почти так и есть. Разумеется, не сплошь такие ужасные примеры. В мире полно прекрасных счастливых семей, где царит взаимопонимание между родителями и детьми, вот только их – что хет-триков в футболе. И я совершенно не уверен, смог бы сам попасть в когорту подобных счастливцев-родителей или нет. Так же как (ничуть) не считаю, что на это способен Токай.

Не побоюсь быть неправильно понятым, но скажу: Токай умел ладить с людьми. В нем не просматривались, по крайней мере на первый взгляд, стремление вознестись выше других, комплекс неполноценности, ревнивость, излишние предрассудки и гордыня, слепая приверженность чему-то, обостренная восприимчивость, косность в политических взглядах – все те черты характера, что способны нарушить личностный баланс. Близкие уважали его за прямодушие, воспитанность и хорошие манеры, открытость и оптимизм. И все эти прекрасные качества были выверенно и действенно направлены в том числе и на женщин, а их – добрая половина человечества. Без чуткости и внимания к женщинам трудно обойтись людям с такой профессией, как у Токая, но для него эти качества были не навыком, которым он в силу необходимости овладел на собственном опыте, а скорее врожденным, естественным свойством. Таким же, как красивый голос или длинные пальцы. По этой причине (разумеется, вдобавок к высокому мастерству доктора) клиника его процветала. Заявкам не было отбоя даже без рекламы в прессе.

Читатели, вероятно, знают, что такого рода «коммуникабельные» люди нередко бывают поверхностными и скучными посредственностями. Кто угодно, но не Токай. Мне всегда было приятно в конце недели посидеть с ним за кружкой пива. Хороший собеседник, с которым есть о чем поговорить. Если шутил, то незамысловато – откровенно и доходчиво. От него я узнал немало интересных закулисных историй его ремесла (разумеется, не нарушая конфиденциальности), почерпнул для себя весьма занимательные знания о женщинах. При этом Токай ни разу не позволил себе вольности в выражениях. О женщинах говорил только уважительно, с любовью и тщательно избегал конкретных имен.

– Джентльмен – это человек, который не болтает об уплаченных налогах и женщинах, с которыми спал, – сказал он как-то в разговоре.

– Чьи это слова? – спросил я.

– Мои. Сам придумал, – ответил он, не меняясь в лице. – О налогах, правда, порой приходится говорить с аудитором.

Для доктора было нормально иметь одновременно двух-трех «подруг». У каждой был муж, а также другие любовники, более важные в их расписании, так что времени на Токая оставалось немного. И держать про запас несколько подружек он видел вполне естественным выходом и не считал это лукавством. Конечно же, от самих подружек он это утаивал. Хотя вообще старался не лгать и потому придерживался собственного правила: «Ни о чем не распространяться без особой на то нужды».

В клинике у Токая долгое время работал первоклассный секретарь, который редактировал насыщенную программу доктора с легкостью опытного авиадиспетчера. С какого-то момента, помимо основной работы, в круг его обязанностей добавились заботы о согласовании частных планов Токая на вечер. Он знал обо всех оттенках пестрой личной жизни патрона, но не задавал лишних вопросов, при всей своей занятости не делал от раза к разу кислое лицо, а просто выполнял свою работу. Следил, чтобы в какой-то день не накладывались встречи, и даже – хоть в это трудно поверить – примерно помнил менструальный цикл каждой подружки, с кем в то время встречался Токай. Еще покупал билеты на поезд, когда Токай собирался с кем-то из них в путешествие, и бронировал гостиницы. Если бы не он, роскошная частная жизнь Токая вряд ли складывалась бы так же роскошно. При случае Токай из благодарности своему симпатичному секретарю (разумеется, гею) делал подарки.

Токай ни разу не попал впросак: к счастью, ему удалось избежать крупных скандалов с мужьями и любовниками разоблаченных подруг. Сам он вел себя осмотрительно и предупреждал, чтоб и те соблюдали осторожность. Суть его советов сводилась к тому, чтобы не пороть горячку, не повторяться в уловках, а если приходится врать, то врать бесхитростно (с таким же успехом можно, конечно, втолковывать чайке, как ей летать, но береженого, как говорится, бог бережет).

При всем том не значит, что его непременно миновали любые невзгоды. Полное отсутствие проблем с его-то «послужным списком» да к тому же за столько лет пусть и очень искусно скрываемых отношений – быть такого не может. Конь о четырех ногах – и тот спотыкается. Попадались невнимательные подруги, их недоверчивые любовники звонили в контору Токая и высказывали сомнения по поводу личной жизни врача, особенно ее этической стороны (и тогда приходил черед его способному секретарю включать свое красноречие). Одна замужняя женщина, зайдя в отношениях с ним слишком далеко, отчасти утратила рассудительность. Ее муж как назло оказался известным единоборцем. Благо, обошлось без серьезных последствий: руки-ноги остались целы.

– Думаю, это не простая случайность, – сказал я.

– Возможно, – ответил он и усмехнулся. – Наверное, мне просто повезло. Но не только это. Я нисколько не считаю себя проницательным, но в таких ситуациях хочешь не хочешь, а приходится шевелить мозгами.

– Шевелить мозгами? – переспросил я.

– Как бы объяснить… скажем, стоит только почуять опасность, щелк – и включается находчивость…

Токай умолк. Видно, не мог быстро подобрать пример. А может, вспомнил, но рассказать постеснялся.

– Кстати, о сообразительности, – начал я. – В одном старом фильме Франсуа Трюффо мне нравится один эпизод – женщина говорит мужчине: «В мире есть люди воспитанные, а есть сообразительные. Оба эти качества хороши, однако зачастую побеждает тот, кто быстро шевелит мозгами». Видели этот фильм?

– Нет, вряд ли, – ответил Токай.

– Дальше она объясняет на конкретном примере: «Мужчина открывает дверь и видит – в комнате, переодеваясь, стоит обнаженная женщина. Человек воспитанный скажет: «Пардон, мадам», – и тут же захлопнет дверь. Тогда как человек сообразительный в той же ситуации скажет: «Пардон, месье»[20].

– Интересно, – восхищенно сказал Токай. – Очень занимательная формулировка. И хорошо понятно, что она хотела этим сказать. Я сам несколько раз попадал в сходные ситуации.

– И раз за разом, включив сообразительность, выходили из положения?

Лицо Токая стало серьезным.

– В общем-то, я не хочу себя переоценивать. Наверно, просто везет. Я всего-навсего порядочный человек, которому сопутствует удача. Пожалуй, так будет вернее.

Как бы там ни было, ведомая фортуной беспечная жизнь Токая продлилась почти тридцать лет. А это срок немалый. И вот однажды он ни с того ни с сего по уши влюбился. Словно хитрая лиса, попавшая по рассеянности в ловушку.