— А какова моя роль?

— Миссис Грей — первоклассный агент, но ей шестьдесят восемь лет. Ей нужен мужчина.

— Кто бегал бы по поручениям? Занимался грубой работой.

— Точно.

— А как вы меня туда доставите, и, пожалуйста, не говорите, что об этом еще не думали.

Радл улыбнулся:

— Должен признаться, я долго думал. Посмотрим, как вам моя идея понравится. Вы ирландский гражданин, который служил в английской армии. Серьезно раненный и демобилизованный по ранению. Здесь поможет шрам у вас на лбу.

— А как это согласуется с миссис Грей?

— Старый друг семьи находит вам работу в Норфолке. Мы передадим ей это предложение и посмотрим, что предложит она. Тогда составим легенду и снабдим вас всеми нужными документами, начиная с ирландского паспорта и кончая демобилизационными бумагами. Как вам это нравится?

— Звучит достаточно сносно, — сказал Девлин. — Но как я доберусь туда?

— Мы сбросим вас с парашютом над Южной Ирландией. Как я понимаю, перейти границу, минуя таможенный пост, чрезвычайно просто.

— Без проблем, — подтвердил Девлин. — Дальше?

— Ночной паром из Белфаста в Хейшам, поезд в Норфолк, все честно и открыто.

Девлин подвинул к себе топографическую карту и стал ее разглядывать.

— Ладно, покупаю. Когда я еду?

— Через неделю, максимум десять дней. В настоящее время вы должны соблюдать полнейшую секретность. Увольтесь сейчас же из университета и освободите занимаемую квартиру. Полностью пропадите. Хофер организует вам другое жилье.

— Затем?

— Я поеду познакомиться с человеком, который, по-видимому, будет командовать боевой группой. Завтра или послезавтра, в зависимости от того, насколько быстро смогу организовать рейс на Нормандские острова. Можете поехать со мной. У вас будет очень много точек соприкосновения. Согласны?

— А почему бы и нет, полковник? Разве не все дороги ведут в конце концов в ад? — И Девлин вылил остатки коньяка в стакан.

Олдерни — самый северный из Нормандских островов, ближе всех расположенный к Франции. Когда немецкая армия неудержимо текла на запад летом 1940 г., жители острова решили эвакуироваться, и когда первый немецкий самолет сел на крохотный аэродром на вершине утесов 2 июля 1940 г., остров был безлюден, узкие мощенные булыжником улочки Сент-Энна — до жути тихими.

К осени 1942 г. там разместился гарнизон численностью около трех тысяч армейцев, моряков и летчиков, а также несколько «лагерей смерти», где содержались рабы с континента занятые на сооружении массивных бетонных орудийных окопов в системе новых фортификаций. Был там также концентрационный лагерь, который обслуживали эсэсовцы и гестаповцы — единственное учреждение подобного рода, существовавшее на английской земле.

Сразу после полудня в воскресенье Радл и Девлин прилетели с острова Джерси на самолете-корректировщике «аист». Полет занял всего полчаса, самолет был безоружным, пилот вел его на бреющем полете, поднявшись на семьсот футов только в последний момент.

Пока машина летела над огромным волнорезом, весь остров развернулся перед ними, как карта. Залив, гавань, Сент-Энн, сам остров длиной около трех миль и шириной в полторы мили, ярко зеленый, с утесами с одной стороны, спуском и рядом песчаных заливчиков и небольших бухт — с другой.

Самолет развернулся и опустился на одну из посадочных площадок, покрытых травой, на вершине утесов. Аэродром был одним из самых маленьких, какие Радлу приходилось видеть, его и аэродромом-то называть было странно. Малюсенькая диспетчерская-башенка, несколько разбросанных сборных домиков и ни одного ангара.

У башни стоял черный «вулзли», и когда Радл и Девлин подошли к машине, шофер, артиллерийский унтер-офицер, вышел из нее и открыл заднюю дверцу. Он отдал честь:

— Полковник Радл? Комендант свидетельствует вам свое почтение. Мне приказано везти вас прямо в полевую комендатуру.

— Очень хорошо, — сказал Радл.

Они поехали и вскоре свернули на сельскую дорогу. День был прекрасный, теплый и солнечный, более похожий на весну, чем на начало осени.

— Приятное место, — заметил Радл.

— Для некоторых, — Девлин кивнул налево, где сотни рабов из «лагерей смерти» что-то строили — с виду колоссальные бетонные укрепления.

Дома в Сент-Энне представляли собой смесь французского провинциального и английского георгианского стилей, улицы вымощены булыжником, сады окружены высокими заборами из-за постоянных ветров. Следов войны было множество: бетонные стоячие почтовые ящики на углах, колючая проволока, пулеметные гнезда, разрушения от бомбежек вдалеке в гавани. но Радла очаровало то, что все было пропитано английским духом. И как-то неуместно выглядели здесь два эсэсовца в полевой машине, стоящей на площади, и рядовой немецких ВВС, подносящий товарищу огонь, под вывеской «Королевская почта».

Местный штаб полевой комендатуры 515 немецкой гражданской администрации Нормандских островов помещался в старом здании банка Ллойда на Виктория-стрит. Когда машина подъехала к нему, в дверях появился сам Нойхофф.

Он подошел, протягивая руку:

— Полковник Радл? Ганс Нойхофф, временный комендант. Рад вас видеть.

Радл сказал:

— Этот джентльмен — мой коллега.

Он не представил Девлина, и в глазах Нойхоффа сразу же отразилась тревога, потому что Девлин в гражданском платье и черном кожаном военном пальто, которое ему достал Радл, являл собой любопытное зрелище. Логично было предположить, что он гестаповец. На всем протяжении пути из Берлина в Бретань, а затем на остров Гернси ирландец видел на лицах одинаковое настороженное выражение, и это доставляло ему определенное злобное удовольствие.

— Господин полковник, — сказал Девлин, не делая попытки пожать ему руку.

Нойхофф, еще больше растерявшись, поспешно сказал:

— Сюда, пожалуйста, джентльмены.

Внутри здания за прилавком красного дерева работали три клерка. Позади них на стене висел новый плакат министерства пропаганды, на котором был изображен орел, держащий в когтях свастику и гордо возвышающийся над словами: «Победа грядет!»

— Господи, — тихо сказал Девлин, — некоторые верят чему попало.

На страже у дверей помещения, которое прежде, должно быть, было кабинетом управляющего, стоял военный полицейский. Нойхофф вошел первым. В комнате было мало мебели, настоящая рабочая комната. Нойхофф принес два стула. Радл сел, Девлин закурил и отошел к окну.

Нойхофф неуверенно посмотрел на него и попытался улыбнуться.

— Можно предложить вам выпить, джентльмены? Шнапс или коньяк?

— Откровенно говоря, мне бы хотелось скорее приступить к делу, — сказал ему Радл.