в руках смятую и безбожно за смотренную до дыр фотографию. Снимок, словно измятый обрывок прошлого, которое Зоя пыталась с таким усердием забыть. Орлова в своё время собрала все напоминающие об Ангелине вещи в коробку и спрятала их. Выбросить забыла, а может, и вовсе не хотела. Жалко. Были там и игрушки, и даже кое-какая косметика. Такое и бомжам на мусорку.

Но как бы ни старалась Зоя выгнать все воспоминания, причём весьма банальной техникой «Выкини всё!» мелкие частички всё равно выплывали, как безобразные тела утопленников, что волны выкинули на берег. Она искала старый школьный справочник и именно в нём обнаружила закладку из фотографии. На ней она и Ангелина строят рожи, приложив к щекам леденцы. Они счастливы. Они улыбаются. Она думает, что это навсегда.

В то лето прямо после последнего звонка и перед последним выпускным Зоя, Ангелина, и парочка девочек из другого класса собрались готовить шашлыки на берегу реки. Трепетный аромат свежего лета, ещё холодная не прогретая солнцем река, шипящее на чёрном мангале мясо. Они с Ангелиной сидят близко друг к другу и, глотая слюнки, смотрят на капающий с больших кусков жир. Ребята занимаются своими делами. Кто жарит шашлык, кто играет в теннис, а кто и вовсе решил на спор залезть в воду.

— Ну давайте, что такого? — не унималась Машка.

— Холодно же, Маш. Да и купальника нет.

— Так можно без купальника. Парней всё равно нет.

— Так первая и иди!

— А чего я-то сразу?

Получив в ответ лишь закатывание глаз, Маша подошла к сидящим у мангала Ангелине и Зое. Дорофеева, почувствовав неладное, сжалась в комок, а Зоя, наоборот, вытянулась на солнце, подставляя бледную кожу. Она, будучи полностью похожей по характеру на отца, не страшилась испытывать судьбу и кидаться на глупые споры. Жизнь была для неё лёгкой, а все люди непосредственно носили клейма хороших и честных. Она всегда была неким общественным солнцем, готовым светить всем и каждому. Солнцем, не терпящим возражений и грусти. Возможно, в какой-то мере даже нахальным солнцем.

— Зоя, ты же вроде у нас отчаянная, не хочешь тряхнуть своим восемнадцатилетним задом и показать этим ссыкухам, что значит провести первое совершеннолетнее лето?

Дорофеева ещё шире улыбнулась, затем резко поднялась на ноги, подняв в воздух немного песка.

— Кто же, если не я?

На бегу раздеваясь, девушка, быстро оббежав девчонок, бросилась в холодную воду. Захотелось вылезти сразу, как капли брызнули на оголённый живот. Но Зоя, сжав зубы, пошла дальше. В книгах всегда есть главный герой, что заряжает других на важные поступки. Скучная серая жизнь, наполненная чужими приоритетами, была адом для неё. Свобода и адреналин схожи с чистым и новым запахом весны, наполняли каждую клеточку её тела, и она искренне делилась этим с остальными. Обычно это она придумывала споры. Разумеется, только те, что не могли причинить вреда. Отказать в испытании на последней вечеринке Лета было бы просто позором.

Когда-то Зоя с мамой и тётей купались обнажёнными. Это было ночью, в море. Огромная луна освещала их своим холодным светом, а приятная теплая вода ласкала тела. Вокруг них был лес, что казался непроходимой мрачной чащей. На берегу никого не было. Они словно сливались телами с шумным древним морем и мудрым небом. Это ощущение было божественным, и никаких опасений по поводу того, что кто-то их может увидеть, просто не возникало.

Сейчас же, при свете яркого солнца, Зое стало немного не по себе. Хоть они с одноклассницами и выбрали уединённый, скрытый густыми деревьями берег, вероятность того, что кто-то случайно придёт сюда, была велика. Но, решив, что, если что-то случится, она просто нырнёт под воду и друзья помогут ей, она продолжила свой путь, спиной ощущая восторженные и подбадривающие крики.

— Орлова молодец! — ни с того ни с сего, пробил раскалённый воздух мужской бас.

Ангелина видела, как Зоя резко села, скрыв своё тело грязной речной водой. Её брат вышел из-за кустов в компании из двух его друзей. Они, как и сама Ангелина, испугано смотрели то на мелькающую вдалеке Зою, то на улыбающегося Олега. Дорофеев, вытащив из кармана пляжных шорт телефон, не спеша пошёл к самому берегу, бодро выкрикивая:

— Иди давай обратно, Зойка! Шашлык уже готов!

Не растерявшись, Орлова, прикрыв грудь руками, крикнула:

— Отвернитесь, тогда выйду!

— А так не интересно, Зой! — Олег включил на телефоне камеру и направил её на девушку. — Давай, выходи.

— Олег, чего творишь? — испуганно спросил Андрей, подойдя к Олегу и положив свою руку ему на плечо. — Ты реально снимать её собрался?

— Я дурак по-твоему? Так, поиздеваться. Не снимает камера даже, ты же знаешь меня. Ничего не будет, чего ты?

Андрей кивнул, вроде даже успокоился. Пошёл к девчонкам вещи раскладывать. Девушки сначала поглядывали в сторону Орловой, но после просьбы Андрея «не обламывать праздник» принялись накрывать на поставленный Андреем стол. В душе у них сидело навязчивое ощущение чего-то не того, но слова парня о том, что всё это лишь шутка, потихоньку развевали плохие мысли. Был погожий день. Солнце светило во всю. Листва манила своим сладким зелёным светом. Пахло только что снятым с шампуров шашлыком.

Зою уже начинал пробирать холод. Её тело трясло несмотря на то, что она уже довольно долго сидела в воде и, по идее, должна была уже привыкнуть. Было бы это начало пляжного сезона или хотя б конец августа, было бы не так сложно. Но в начале лета, после тяжёлых, пасмурных, еле тёплых весенних дней, ожидать тёплой воды было глупо. Вылезти на сушу означало пройтись перед парнями в чём мать родила. Она прекрасно поняла, что этого Олег и добивался. У него был к ней свой личный интерес. Нет, не романтический. Самый обыкновенный и примитивный интерес.

Ещё в классе десятом Зоя рассказала другу о том, как дядя посадил её на мотоцикл, а она, потеряв управление и от страха отцепившись от руля, упала животом на забор. После того случая на её животе красовался огромный и очень отвратительный шрам. Для неё он был настолько мерзким, что она сама боялась смотреть на себя в зеркало. Это был сложный момент жизни, когда комплексы посыпались непрекращающимся градом.

Сначала больница, неприветливые врачи, морщившиеся, когда её тошнило на пол. Одна из тех медсестёр на перевязке словно в шутку обронила: «Уродливый шрам. Хоть татуировку набей.». После этих слов Зоя долго стояла возле старого зеркала в коридоре и рассматривала свой шрам, задрав кофту.

Показывать его другим было для неё пыткой. И вот