и ночами, пока Розана отсутствовала. Она смотрела на меня и пыталась уверить в том, что все хорошо, но на самом деле я видела, как ей тяжело. Видела, как она горько плачет душой от такой жизни! Это ты одна, снимаешь себе квартирку и довольная, а ей это было недоступно. Без мужа, да с детьми… таких сторонятся. Познакомилась бы я с ней раньше, то выделила бы комнату, но увы… наша встреча произошла уже после покупки этого дома…

Не знала что сказать. Услышанное повергло в шок и все, что я могла в этот момент, просто молчать и учащенно дышать, осознавая, через что пришлось пройти молодой женщине, которая так рано отдала душу богам.

– Как она умерла? – тихо спросила, чувствуя, что голос охрип.

– Не вернулась с работы. Я прождала ее всю ночь. Но она не пришла. Последний год Энкель с Самирой стали чаще оставаться одни, потому что возраст у меня уже не тот. Давление ни к черту. Но в ту ночь я была с ними, как сердце чувствовало… – прошептала старушка, смахивая набежавшие на глаза слезы. – Ее нашли в парке, в верхнем озере… Следователь сказал, что Рози утонула, но я не верю в это…

Проговорили мы с бабушкой Милдрет еще примерно около часа. Она все рассказывала и рассказывала, а я то и дело вытирала льющиеся из глаз слезы. 

Сколько же горя вытерпела Розана, сколько страха и бед поведали малыши.

Старушка ушла, а я все так и продолжала сидеть на кухне, находясь в каком-то трансе, пока моего слуха не коснулся голос Самиры, которая стояла на лестнице, на втором этаже:

– Тетя, ты почитаешь нам? Мы уже умылись и приготовились ко сну…

Заморгала, пытаясь прийти в чувства и глубоко вздохнув, крикнула в ответ:

– Да-да! Уже иду, хорошие мои!

25. Не хочешь? А мы все равно будем!

Кристиан

Проснулся ранним утром, встречая рассвет вместе с птицами, которые уже вовсю чирикали за окном.

Хотел многое сегодня успеть. Нужно было отвезти деньги в две семьи, так как Энкель с Самирой ни одни у меня такие, а уже потом на рынок, ведь я планировал купить опоры для забора и краску для него же.

«Хотя с краской лучше пусть решает сама Патрисия, а то знаю я этих женщин, купишь, потом еще крайний окажешься, что цвет не тот».

Ускользнув от зоркого мага, который вместе со мной делил кабинет и любил сунуть нос не в свое дело, я забрал два мешочка из сейфа и поехал в семьи детей, которые лишились родителя или родителей.

На доставку монет и быструю беседу с опекунами ушло чуть больше двух часов, поэтому на рынок я приехал до обеда. 

Купил все необходимое, помещая в пространственный карман. 

Я взял больше строительного материала, чем собирался. В конце концов мне многое там приводить в надлежащий вид, да и крыльцо бы на заднем дворе починить не мешало.

Забежал в лавку, покупая воздушный рулет с лимонной начинкой и посыпкой из белого шоколада, так как к детям с пустыми руками идти не хотелось.

Взлетел в седло, осторожно придерживая сладость в коробочке и только потом понимая, что мне нравится это. Нравится предвкушать улыбки детей, когда они увидят мой аппетитный презент. Нравится наблюдать благодарность в глазах Патрисии, которую я лицезрел буквально вчера, пока не наговорил ей гадостей. А этот лимонад… его аромат до сих пор ощущается, так же как и тело хамоватой блондинки, плотно прижимающейся ко мне… Самое страшное было то, что я желал повторения. Да, как бы не старался отрицать, но я бы не отказался вновь заключить ее в свои объятия и, запустив пятерню в ее шелковую россыпь волос, смять пухлые губы, проникая промеж них языком…

«Пф! Что за идиотские думы, Кристиан?! – тряхнул головой, приходя в шок от того, какая мысль проскользнула в моей голове. – Этого еще только не хватало, мечтать о теле, которое частенько бывает в разных мужских руках!» 

Моя стихия, которая все последние годы вела себя смирно, безмятежно перетекая под кожей, странным образом ожила. И началось то самое оживление именно тогда, когда я сцепился с Патрисией у экипажа, на рынке.

– Конечно, она любого доведет! Здесь даже глухонемой все услышит и говорить начнет, только бы Патрисия больше не доставала! – фыркал я, направляя коня в нужную сторону.

Как и в прошлый раз оставил Шартана возле яблони, замечая ведро, наполненное водой.

Постучав в двери, расправил плечи, принимая невозмутимое выражение лица.

Минута шла за минутой, но мне никто так и не открыл. Я снова постучал, но все было безрезультатно.

Постепенно начала подкрадываться тревога, и только я хотел идти к окнам или заднему двору, как дверное полотно распахнулось, являя мне… Патрисию.

От увиденного сложно было удержать лицо. Опекунша с ног до головы была вся обсыпана мукой, в то время как краешек ее фартука дымился, частично обгорев.

– Э-э-эм, – протянул я, наблюдая предупреждающий взгляд молодой женщины.

– Ни слова! – произнесла она. – Прошу!

Патрисия отступила в сторону, пропуская меня. 

Наученный прошлым разом, скинул с себя обувь, шагая позади опекунши и невольно отмечая, как маняще покачиваются ее бедра при ходьбе.

– Добрый день! – послышалось из гостиной, и я моргнул, прекращая "щупать глазами" попку Патрисии, ругая себя на чем свет стоит.

– Кхм… добрый день! – кивнул я, прочищая горло и смотря на прищурившегося Энкеля, который так же, как и его тетка, был весь в муке.

– Забор приехали чинить? – хмыкнул мальчуган, будто насмехаясь.

– Э-эм, да! Забор! Именно так! – закивал, чувствуя себя неловко от его допроса.

– А мы пирог делаем… то есть делали, пока Энкель не подпалил тетю своим огнем, – понуро опустила голову Самира, стоящая на первых двух ступеньках, ведущих на второй этаж.

– Ничего страшного, – тут же заверила Патрисия, приобнимая девочку. – Он ведь просто помочь хотел. Главное, что мы целы и дом тоже.

– Ему бы учителя нанять, – произнес я. – Огонь очень свободолюбивая стихия. Ее нужно приручить и даже, я бы сказал, покорить. Если хочешь, то я могу с тобой позаниматься…

Патрисия медленно повернулась в мою сторону, смотря с недоверием.

– Серьезно?

– Ну да, – пожал плечами, замечая, как Энкель притих от услышанного, – вы мне помогаете, я тоже готов помочь в ответ. Все